Некоторое время Егра оцепенело молчал. Пальцы его, сжимающие посох, побелели. На лбу прорезались резкие морщины, а глаза потемнели и стали так страшны, что даже Ратмир, прошедший огонь и воду, не решался в них смотреть.
Наконец князь шевельнулся и произнес глухим, замогильным голосом:
– Ходока отдать атаману Самохе. Пусть придумает ему самую лютую казнь. Он по этой части умелец. А ежели узнаю, что Первоход помер легко, с самого Самохи шкуру сдеру. Исполняй!
– Слушаюсь, пресветлый князь.
Ратмир положил пальцы на рукоять меча, дал знак двум охоронцам, и они втроем зашагали прочь из княжьих покоев.
– Погоди! – остановил его князь.
Ратмир и охоронцы замерли на месте.
– Снаряди в Гиблый лес рубщиков, – распорядился князь.
– Рубщиков? – вскинул брови Ратмир.
– Да. И чтобы числом не менее трех сотен. Пущай Гиблый лес от межи к Гиблой чащобе рубят. Пойди к воеводе Ратибору и скажи, чтобы дал тебе полста дружинников. И пусть снарядит с ними лучников – самых метких да быстрых.
Глаза начальника охоронцев восторженно сверкнули.
– Исполню, пресветлый княже! Пошлю туда лучших своих людей!
– На всю работу даю тебе десять дней. И чтобы за этот срок сдвинули межу на десять верст вглубь.
– Сделаем, княже! И на двенадцать сдвинем – была бы твоя воля.
– И возьмите побольше сторожевых собак. Кто надумает с работ сбежать, рвите псами не жалеючи. Ступай!
Ратмир дал знак охоронцам, и все трое стремительно зашагали к выходу.
Где-то в глубине двора загоготали гуси. Залаяли собаки. Егра устало откинулся на спинку дивана и прикрыл глаза.
– Змей… – тихо проговорил он. – Подлый змей… А она еще говорила, что я не умею отличить друзей от врагов. Ничего. Теперь отличу.
– Пресветлый князь, – услышал Егра голос советника Велигора. – Вели слово молвить.
– Молви, – отозвался Егра, не открывая глаз. – Велю.
– Опасное дело ты затеял. Ежели оборотням да нелюдям деваться будет некуда, они на села пойдут.
– Пускай идут. Мои ратники их встретят стрелами да мечами.
– Я слыхал, у нелюди теперь тоже мечей в достатке.
Егра усмехнулся:
– Что их железные палки против наших заговоренных мечей из закаленного хуралуга.
Советник Велигор склонил голову в согласном жесте.
– Тут ты прав, княже. Но добивать раненого медведя в его берлоге – дело опасное. Как бы не случилось беды.
Егра поморщился:
– Хватит каркать, вещун. Ступай вон. Отдохнуть хочу.
Советник Велигор поклонился и зашагал прочь из покоев.
* * *
Когда княгиня Наталья ворвалась в покои князя, Егра сидел на скамье и жевал яблоко. Остановившись перед скамьей, Наталья сжала кулаки и выпалила:
– Ты приказал избить ходока!
Егра взглянул на нее и небрежно усмехнулся:
– Охолони.
Однако княгиня не собиралась успокаиваться. Ее густые светло-русые волосы выбились из-под чепца, голубые глаза пылали гневом.
– Твои псы избили его до полусмерти! – крикнула она.
– Правда? – Князь откусил яблоко, усмехнулся и проговорил, лениво пожевывая: – Видать, заслужил.
Княгиня подняла руки и тряхнула кулаками. Зубы ее скрипнули. Однако Егра смотрел на жену насмешливо и холодно.
– Помнишь, ты говорила, что я не отличаю друзей от врагов? Видишь, теперь отличил.
Князь поднялся со скамьи и шагнул к жене. Наталья попятилась.
– Не трожь! – крикнула она. – Тронешь, на вилы брошусь!
Егра остановился и удивленно посмотрел на жену.
– Вот как ты его любишь? – Лицо его помрачнело, а тяжелые веки дрогнули. – Я тебя не трону. Ты моя жена, и я не причиню тебе вреда. Но с глаз моих уйди. Уйди, покуда гнев в душе не перекипел.
Княгиня опустила руки, словно внезапно обессилела.
– Первоход не виноват, – с горечью проговорила она. – Я сама его поцеловала. А больше ничего промеж нас не было. Клянусь Ладой и Макошью!
Губы князя Егры побелели от гнева.
– Еще раз… – процедил он сквозь зубы. – Еще раз скажешь мне про Первохода, сам ему голову огнем сожгу.
– Но…
– Ступай к себе и не появляйся мне на глаза! – рявкнул Егра, трясясь от гнева.
Наталья повернулась и зашагала прочь.
Глава третья
1
– Стой прямее, ходок!
Глеб покачнулся на израненных ногах, но держащий его верзила рявкнул:
– Да не заваливайся ты! – И несильно ударил Глеба кулаком по голове.
В черепе у Глеба загудело, к горлу подкатила тошнота. Его избивали долго, но умело, уродуя мясо и следя за тем, чтобы кости остались целы.
Глеб не знал в точности, сколько это продолжалось. От боли он потерял счет времени. Знал только, что находится уже не в княжьих палатах, поскольку помнил, как везли его в телеге, накрыв грубой дерюгой.
– Зенки-то разлепи, тля! – скомандовал верзила. – Перед атаманом стоишь!
Глеб открыл распухшие от побоев глаза. Ему не сразу удалось сфокусировать зрение. А когда удалось, он увидел перед собой рослого мужика, сидящего на расписной скамье.
Мужик был худощавый, широкоплечий, с умным, холодным лицом. Подстрижен он был коротко, под гребенку. Русые борода и усы тоже аккуратно подстрижены. Из одежды – роскошный синий шелковый кафтан, алые шаровары и новенькие яловые сапоги. За голенище сапога была воткнута плеть.
– Вот, значит, ты какой, Глеб-Первоход? – сказал мужик хрипловатым голосом. – Я-то думал – ты богатырь Святогор. А ты в плечах не ширше меня. А ростом даже пониже будешь. Ну, давай знакомиться. Я – атаман Самоха. Садись, выпей со мной вина.
Верзила подвел Глеба к лавке и силой усадил его. Самоха дал знак малорослому разбойнику, тот взял кувшин с густым медовым вином и разлил его по серебряным кубкам. Один кубок он поставил перед Самохой, второй – перед Глебом.
– Давай выпьем за знакомство, – предложил атаман.
Глеб не шелохнулся и ничего не сказал. Синяки от побоев на его теле ныли, ссадины жгли огнем, в горле стоял ком тошноты.
– Не хочешь? – усмехнулся Самоха. – Ну, как знаешь. А я выпью.
Атаман сгреб кубок и поднес ко рту. Пригубив вина, он поставил кубок на стол и снова обратился к Глебу:
– А правду говорят, что тебя нечисть лесная за версту обходит?
– За две версты, – прошептал Глеб разбитыми губами.
