Она, сама не понимая, что делает, оттолкнула юношу и взволнованно произнесла:
– Нет, я не могу. – Села на лежанке и виновато добавила: – Прости.
Гудред смотрел на Руту ошеломленно.
– Как это не можешь? – хрипло спросил он. – Ты ведь сама меня сюда привела. А теперь гонишь прочь?
Он снова попытался задрать Руте юбку, но она оттолкнула его:
– Нет, сказала!
– Так дела не делаются! – рассердился Гудред, схватил ее за волосы и хотел поцеловать, но Рута вырвалась и гневно крикнула:
– Поди прочь, свей!
Губы парня задрожали.
– Ах ты…
Прежняя мягкость ушла из глаз Гудреда, и теперь на Руту смотрело злое лицо воина-победителя, которому отказались платить дань. Он вдруг размахнулся и ударил Руту по лицу. Она опрокинулась на спину и хотела снова вскочить, но он не дал, схватил ее за плечи и прижал лопатками к лежанке.
– Лучше не противься, – грозно прорычал Гудред. – Хуже будет.
– Пусти… – хрипло выдохнула Рута. – Пусти, прошу…
Навалившись на Руту всем телом, свей задрал ей юбку до живота и спустил с чресел свои штаны. Почувствовав его возбужденное, горячее тело, Рута заплакала.
– Пожа… луйста, – ревела она. – Не обижай…
Гудред уже не слушал. Он рывком раздвинул Руте ноги и грубо вошел в нее. Рута забилась и закричала.
– Тихо… – хрипло проговорил Гудред, не останавливая пакостных движений, и накрыл ей рот широкой ладонью. – Тихо…
Кончив дело, он отвалился от Руты, лег спиной на сено и блаженно перевел дух.
– Ну, вот и все, – сказал он легким, беззаботным голосом. – Видишь, ничего страшного не случилось. А ты боялась.
Рута не отозвалась. «Обиделась», – подумал Гудред. И ему вдруг стало неловко.
– Эй, Рута, – тихо позвал парень. – Я не хотел так грубо. Само получилось.
Рута молчала. Гудред нахмурился.
– Рута, – снова позвал он. – Эй, Рута.
Девка опять не откликнулась.
– Рута! – рассердился Гудред. Он привстал, схватил девку за плечи и встряхнул ее: – Рута!
Широко открытые глаза Руты неподвижно смотрели в потолок. Рот Гудреда открылся от удивления. Вдруг, догадавшись о том, что произошло, он быстро прижал ухо к груди девки и прислушался. Сердце ее не билось.
– О боги! – воскликнул Гудред.
Он снова вгляделся в лицо Руты, погладил ладонью по теплой еще щеке и прошептал:
– Я не хотел. Прости меня.
Но Рута не ответила. Она была уже не здесь. Гудред поднялся на ноги и взъерошил волосы руками.
– Что ж теперь делать? – пробормотал он.
За спиной у него скрипнула дверь. Гудред быстро обернулся. В дверях стояла пожилая, иссохшая чуть ли не до костей баба. Застывшими глазами смотрела она на труп Руты.
«Мать!» – понял Гудред. Морщинистые губы бабы разлепились, и она пробормотала:
– Это что же?
– Я…
«Я не нарочно!» – хотел сказать Гудред, но понял, как глупо это прозвучит, и замолчал.
Баба медленно подняла на него взгляд.
– Это ты ее… – Она не договорила и снова перевела взгляд на девушку: – Доченька… Доченька моя…
Вдруг баба обернулась к двери и крикнула в голос:
– Люди!
Гудред вздрогнул.
– Люди добрые! – заголосила мать Руты. – Это что ж такое де…
Молодой воин больше не медлил. Выхватив из ножен меч, он шагнул к бабе и наотмашь рубанул ее клинком по голове. Баба упала на пол и затихла.
Гудред стоял с окровавленным мечом в руках и затравленным взглядом смотрел на тела женщин – молодой и старой.
– Дуры, – хрипло выговорил он. – Заманили… Это все из-за вас!
Но стоять так до бесконечности свей не мог. Пора было что-то предпринять, чтобы обезопасить себя.
Больше всего Гудреду хотелось убежать из амбара, но он понимал, что прежде нужно избавиться от тел. Рута и ее мать жили одиноко, и их не скоро хватятся. Главное – замести следы.
И Гудред, не медля, принялся за дело.
Начал он с тела Руты. Взвалив девушку на плечо, Гудред вышел из амбара и, благодаря богов за безлунную ночь, быстро зашагал к городской стене.
Мимо ночного дозора удалось пройти незамеченным. Дозорные дремали на лавках и на траве, сжимая в руках бердыши.
Гудред выскользнул за городскую стену и направился к лесу. Тело Руты почти ничего не весило, и идти ему было легко.
Через полчаса он сбросил Руту с плеча и положил ее на землю. Хотел попросить прощения, но не стал. Глупо. Насобирав веток, он наскоро забросал ими тело девки, не замечая, что из кустов за ним наблюдают две пары голодных, горящих безумным блеском глаз.
Запах железного меча не позволил упырям наброситься сразу. А когда они, наконец, решились, Гудред уже быстро шагал по тропке к городу. Преследовать его упыри не стали. Они удовольствовались более легкой добычей – худеньким телом молодой девки с еще теплой, неостывшей кровью.
Гудред тем временем вернулся в амбар и взвалил на плечо тело матери Руты. Это тело он до леса не донес – умаялся. Дошел до оврага и швырнул на дно, где на труп тут же набросились бродячие псы.
Дело было сделано. Отерев рукавом потное лицо, Гудред, не отдыхая, зашагал к кружалу.
В кружале он уселся за стол к Сигурду и Харальду.
– Ну, как погулял? – спросил его по-свейски Сигурд.
– Хорошо, – ответил Гудред и взял кружку с хмельным сбитнем.
Кружку он опустошил в несколько глотков. Сигурд и Харальд переглянулись.
– Вижу, ночка была жаркая, – сказал Сигурд.
Гудред ничего не ответил. Он подозвал к себе целовальника и заказал большой кувшин браги и баранью лопатку. Пережитое пробудило в нем дикий голод.
7
Мужской облик не позволял Руте расслабиться. Она все время боялась ошибиться и сделать что-нибудь не так.
Девки-лоточницы, торговавшие на торжке, принялись игриво подмигивать ей, польстившись на дорогой кафтан, молодцеватую осанку да худое мужское лицо, морщины которого были незаметны издали.
Рута едва не прыснула от смеха, но сдержалась. Княжьему советнику, дворовому боярину Велигору не пристало хихикать и перемигиваться с лоточницами.
Рута придала своему мужскому лицу озабоченное выражение и пошла дальше.
Вот, наконец, и лавка тетки Яронеги. Велигор остановился возле прилавка, взглянул суровым взглядом на толстуху, закутанную в цветастый платок, и спросил:
– Ты Яронега-торговка?
