– Четвертое декабря. Ты уверена?
Судя по гримасе Лидии, я ее оскорбила.
– Уверена.
Никто из них не помнит. Для них эта дата – всего лишь набор чисел. А для меня – трещина, которая пролегла через всю мою жизнь. 4.12, 4.12, 4.12…
– Ну, пока, – говорит Лидия и как-то неловко машет то ли мне, то ли дому. Разворачивается на каблуках, а на лице Марко появляется самоуничижительная улыбка, разгадать которую я больше не в силах. Этой улыбкой он будто подвел черту под нашими отношениями. Я смотрю, как они уходят. Не факт, что Лидия мне поверила, но точно знаю, что больше она сюда не вернется.
Я ныряю в сарай, чтобы спрятаться от жары, сажусь под вентилятором рядом с гудящим компьютером и снова смотрю на листок с цифрами, тщетно пытаясь разглядеть в них тайный смысл. Мысленно повторяю дату снова и снова, пока она не замещает все остальное в мозгу. Закрываю глаза. На границе сознания маячит Сумеречный дом. Я гоню его прочь и представляю Элиота: он сидел в этом самом кресле, может, ночью накануне четвертого декабря, пальцы летали над клавиатурой, на голове – наушники. В наушниках – музыка, а он подпевает…
В следующий миг я вижу Элиота в Сумеречном доме. И зажмуриваюсь, зажмуриваюсь так сильно, что перед глазами ползут круги и летят мушки. Я в сарае одна. Достаю телефон, захожу на форум, чтобы проверить, ответил ли Посетитель357. Быть может, с его помощью я соберу кусочки объяснений и смогу сложить целую картину. Заметив уведомление о новом сообщении, я выпрямляюсь и вся обращаюсь во внимание. Увы, на мою просьбу дать больше информации он ответил одной-единственной строчкой. Его брат пропал, а сигнал идет из комнаты брата. Все.
Внутри что-то обрывается, потому что это явно ошибочное направление. И потому, что я вдруг понимаю, зачем ему оборудование. Почему он ударился в поиски призраков. Верчусь в кресле. Шум механизма наполняет пустой сарай. Через окно мне видно, как Марко и Лидия перелезают через изгородь друг за другом и направляются к своим домам. Нажимаю кнопку «Ответить».
«Девушка, которая помогала мне разобраться с происходящим, исчезла, хоть и ненадолго. Но в этот промежуток времени ко мне пришло осознание. Вдруг возникло ощущение, что нет ничего невозможного, что я на грани понимания. Потом она вернулась, и все оказалось иначе. То есть я хочу сказать, что, наверное, понимаю, как выглядит для тебя Вселенная. Бескрайняя область незнания, где пусть на мгновение, но возможно все».
И я возвращаюсь домой к Джо, не забыв прихватить флешку со свежими данными, чтобы проверить сигнал. Вряд ли мой собеседник смотрит на вещи так, как я. Он ищет нечто иное, нечто из другого мира. Но после его сообщения я уже не горю желанием что-либо ему растолковывать.
А как мне объяснить себе те мысли, которые возникли у меня в голове? Я не могу отделаться от ощущения, что эта дата не просто случайная информация от контактера из глубин космоса. Это сигнал, предназначенный именно мне. Или, может, не просто сигнал, а предупреждение, которое я слишком долго не замечала.
12
Нолан
Агент Лоуэлл всегда проявлял повышенный интерес к моей версии исчезновения Лайама. Было большой ошибкой довериться ему, когда он приступил к расследованию.
Но тогда я думал, что честность может помочь. В отличие от остальных, агента Лоуэлла мало заботило, что на моем брате была темно-бордовая рубашка, что Колби весь рыжий в белых пятнах, а хвостик у него целиком рыжий, – то есть все детали, которым остальные внимали и кивали в знак одобрения. Я чувствовал, что мы с ними делаем общее дело, а потом появился агент Лоуэлл.
– Почему ты начал паниковать, Нолан? Он ведь отсутствовал всего несколько минут? – спросил Лоуэлл.
И я рассказал о предчувствии, о сне. А он решил, что я знаю больше, чем говорю. Пару месяцев спустя я случайно услышал, как другой агент делился с коллегой, что я дал подозрительные показания. Уж не знаю, то ли я сам казался подозрительным, то ли мои показания не вызывали доверия, но с тех пор я молчал и оставлял свои мысли и чувства при себе. И держался от расследования на почтительном расстоянии.
А теперь, стоя нос к носу с агентом Лоуэллом, я вижу, что ничего не изменилось. Только вот его взгляда я больше не боюсь. Эти страхи позади. Я преодолел их. Преодолевал все расследование, разорвавшее мою жизнь в клочья: стоишь перед ними, просишь о помощи… «Эбби говорит, у вас близкие отношения…», «Что ты можешь рассказать нам о своем брате?..», «Как ты относился к брату?».
Отдаешь им свои вещи, отдаешь вещи брата, чтобы они напали на след. Выворачиваешь наизнанку телефон, компьютер, всю личную жизнь в надежде, что они сумеют его найти. Закрываешь глаза и представляешь, как за стеной в комнате Лайама играет музыка, а в коридоре валяется поводок с ошейником. И отчаянно надеешься, что все снова вернется на свои места.
– Ухожу гулять, – сразу же отвечаю Лоуэллу, чтобы ему не удалось вновь втянуть меня в это дело. – Если родители будут искать, скажите им, что не собираюсь напрасно тратить время.
Агент Лоуэлл вскидывает бровь.
– По-твоему, письмо, автор которого утверждает, что знает, что случилось, – напрасная трата времени? Почему ты так думаешь, Нолан?
«Да потому что есть только одно объяснение тому, что случилось с моим братом: его забрала какая-то неведомая сила. Забрала против его воли. Наша реальность треснула, и он сгинул в разломе!»
Сразу после исчезновения Лайама основной версией полиции было то, что он сбежал: следов насилия и борьбы они не обнаружили. В пользу этой версии имелось сразу несколько аргументов. Лайам работал волонтером в приюте, где, по слухам, частенько ночевали несовершеннолетние беглецы, поэтому наверняка знал, как это провернуть. «Одно дело – похитить человека, другое – человека с собакой», – повторяли полицейские. С несчастным случаем то же самое – сразу юноша и собака? Но им было невдомек, почему отец утверждает, что, получи Лайам травму, Колби остался бы рядом с ним и ни за что не ушел.
Родители спрашивали Майка, верит ли он в версию с побегом. По словам Майка, сначала он подумал, что Лайам не похож на типичного беглеца, однако затем он понял, что типичных беглецов вообще не бывает. И все согласились: то, что мой брат исчез вместе с собакой, – это неспроста. И для родителей забрезжил лучик надежды, хотя это было смешно: Лайам Чандлер сбежал из дома!
У него была девушка. Его ценили в обществе. На него засматривались коллеги в колледже. У него было будущее. Жизнь Лайама прошерстили от и до: ни единой причины для побега, ни единого объяснения. Я бы мог сказать это с самого начала. И я говорил. Весь год до исчезновения я слышал, как Лайам с Эбби проводят время в его комнате, наблюдал, как к нему приходят друзья и пялятся на полки, заставленные кубками и наградами.
Лайам Чандлер сбежал из дома? Нет. Невозможно. Но у меня было предчувствие, я видел сон, а затем брат исчез. И больше о нем ничего не известно.
Хотя появлялись новости, что его видели тут или там. Только за первую неделю – двести девять сообщений (юноша-автостопщик во Флориде, юноша на заправке в Огайо с собакой на заднем сиденье, юноша, покупающий лотерейный билет в штате Мэриленд), триста тридцать – за вторую. Нам звонили разные люди – с добрыми намерениями и не очень. К нам поступали ложные ориентировки. И ничего не подтвердилось. Приходило все больше сообщений о том, что вот он, в другом – любом – уголке страны, его образ распространялся, как вирус, его видели во всех подряд, но все эти подростки оказывались лишь сами собой, а Лайам исчезал, стоило нам приблизиться.
