Тиун шумно перевел дыхание. Подскочил к Максиму, протянул руки:
– Дай, дай Рен-Рендуку попробовать!
– Не давай этому предателю! – крикнула очухавшаяся после удара об пол Огница.
Но поздно, тиун буквально вырвал оружие. Бережно прижал к себе добычу, погладил обод. И, проворно развернувшись, бахнул в окно. Его шар получился куда больше и мощнее, чем у Максима. По дальней террасе долбануло так, что две колонны надломились и рухнули. А тиун вдруг захохотал:
– Предатель? Нет, девочка, Рен-Рендук не предатель. Рен-Рендук никогда не предавал того, кому служит. А служит он исключительно себе самому!
Продолжая хохотать, он выскочил в коридор. Максим и Огница бросились следом. Черт его знает, что на уме у этого психа!
Рен-Рендук мчался сквозь анфиладу комнат, орал так, что слышно было во всем здании:
– К двери! Все к двери! Уходим в Добрию! У меня огнебой! Прорвемся!
Его услышали. Из комнат – впереди, позади – начали выскакивать стражники. Они тоже кричали: радостно, недоверчиво, испуганно – слов было не разобрать. И бежали за тиуном.
Так, всей толпой, они и вылетели наружу, в парк, превращенный в пепелище, к устланной серой трухой каменной площадке. А кто-то и прямо к спиралям рванул. Вспыхнула, развернулась радуга, словно семицветным языком слизнула храбрецов. И тут Рен-Рендук ударил в ответ. Огненные шары понеслись к кромке террасы, к основанию радуги. Заухало, посыпался камнепад. Радуга разом погасла, в небо потянулся новый столб жирного черного дыма. Путь в Добрию был свободен.
Стражники прыгали в лазоревую спираль один за другим. Все, сколько их уцелело, не разбирая званий, офицеры и рядовые, раненые и здоровые. А Рен-Рендук стоял, крепко уперев ноги в каменные плиты, задрав подбородок, и лупил огненными шарами во все, что могло послужить укрытием для криссов. Сейчас он почему-то был похож не на подлого гада и фашиста, а на… героя? Даже смешной наряд и отвисший животик не мешали этому.
Максим и Огница встали за его спиной. Вертели головой, высматривая любое движение, любой отблеск, готовые предупредить. Их никто не просил помогать. Но они не могли так запросто взять и уйти. Когда последний из стражников исчез в спирали, Рен-Рендук молча развернулся, зажал огнебой под мышку и рванул к двери. В двух шагах от нее оглянулся на опешивших от такого пренебрежения Максима и Огницу, осклабился:
– Не отставайте, детишки! Рен-Рендуку вы еще нужны…
Первые из вернувшихся в Добрию успели поведать о герое-спасителе, и стоило тиуну вывалиться из двери, как навстречу ему двинулись не только советники и командиры дружин, но и кое-кто из князей вышел из шатров. Однако Рен-Рендук миссию свою законченной пока не считал. Так же громогласно, как в Задвери, гаркнул:
– Прочь отсюда! Бегом из оврага!
От него попятились, испуганные и голосом, и грозным видом. А особенно невиданным оружием, которое Рен-Рендук прижимал к животу. Не дожидаясь, пока толпа отхлынет на безопасное расстояние, он вскарабкался вверх по противоположному от двери склону, обернулся, навел огнебой и бахнул. Гравий, куски засохшей глины взлетели в воздух, превратились в грязно-бурую непроглядную тучу, посыпались на головы разбегающихся людей. Тиун выстрелил снова, кромсая нависающий над дверью склон.
А когда туча развеялась, посветлела, никакой двери не было. Спирали похоронила под собой гора глины и щебня.
Рен-Рендук обессиленно уронил огнебой. Вытер рукавом пот и грязь с лица.
– Все. Теперь пучеглазым дорога сюда заказана.
Он улыбнулся, нашел в толпе Максима, подмигнул ему. Потом обвел взглядом остальных. И Максим оглянулся.
На героя больше никто не смотрел. Взгляды были прикованы к тому месту, где минуту назад светилась дверь. И на лицах вовсе не было радости и облегчения. Ужас, оторопь, тоска – вот что там было! Максим понял. Только что эти люди потеряли Задверь. Потеряли халяву, которой пользовались многие поколения. Пусть их жизнь была не такой комфортной, как у обитателей Вирии, но тоже вполне сытой и благоустроенной. А теперь все это кончилось. И Добрия превратилась в то, чем она и была по большому счету, – первобытную страну, едва-едва вступившую в железный век…
Несчастье, свалившееся на Добрию, было так велико, что даже Совет не собирался. Князья были обескуражены не меньше, чем их подданные. Они не знали, что предпринять, и поспешили быстрее разъехаться по своим уделам. До бывших пленников никому не было дела: Максима и Шура такой поворот вполне устраивал, Гуню – частично. Обретенная свобода означала, что опять нужно самому заботиться о пропитании. А пропитание стало неимоверно дорогим. На Добрию надвигался голод, уходить отсюда следовало как можно скорее. К тому же Максим уже знал, через какую дверь начинать свой путь. Очень долгий и далекий путь к Земле.
После войны в Задвери все изменилось. Приключения в Вирии, в Отстойнике, в Добрии были пугающими, опасными. Но это были приключения! Как в компьютерной игре: нужно найти дверь, чтобы перейти на следующий уровень, замочить врагов, увернуться от опасности. Но когда игра закончится, ты окажешься дома, в своей комнате, рядом с любимым компьютером. Кот Филька будет тереться об ноги, мурлыкать, требуя, чтобы взяли на руки, на кухне будет звенеть посудой мама, а из динамиков звучать тихая мелодия «Високосного года». И можно будет улыбнуться, вспоминая недавние страхи и опасности.
Да, Максим боялся. Не кретин же, чтобы не бояться! Когда на твоих глазах, – в нескольких шагах от тебя! – гибнут люди, – это страшно. Это жутко! Кровь стынет в жилах от ужаса. Но до конца поверить в то, что и тебя могут так же… Нет, невозможно! Наверняка в последнюю секунду, в последний миг ты спасешься. Как в кино!
Ни приключений, ни игр, ни кино больше не было. В Задвери Максим встретил человека, родившегося на Земле, выросшего на Земле, похищенного с Земли… и на Землю не вернувшегося. И значило это, что и он, Максим, может не вер-нуть-ся. Никогда не увидеть ни маму, ни отца, ни Фильку, никого из друзей. Даже голубое небо и ночные звезды не увидеть!
Игра закончилась. Не надо искать двери – вот они все, на карте Инженера! Да только хватит ли жизни – одной-единственной, настоящей, не игровой жизни, чтобы пройти сквозь этот лабиринт миров? А если и пройдешь – что ждет в конце? Почему Инженер вернулся? Кто такие криссы? Ясно, что не из-за альтруизма они похищают людей, увозят за тысячи световых километров – или правильнее говорить, световых лет? – и запихивают в свой рай. Но ради чего?! Что собой представляют Вирия, Добрия, Задверь? Планеты? Плоские, квадратные, треугольные, – но не круглые, это точно!
У Максима не было ответа ни на один из этих вопросов. И у Шура не было. Впрочем, Шуру он их и не задавал…
Огница догнала их у крайних домиков Главца.
– Макс, постой!
Максим удивленно обернулся. Девушка подбежала, остановилась. Запыхавшаяся, испарина бисеринками выступила на лбу. Неужто от самой пристани гналась?
