– Недостойное поведение… То, что она до сих пор принимает нас за низший сорт…
– Не отчаивайтесь, она так относится не только к Вандербильтам. Мистер Белмонт тоже сумел наделать достаточно шума, дабы привлечь ее внимание, – хотя, признаюсь, совершенно по другой причине.
– Который мистер Белмонт? – поинтересовалась Альва.
– Приятель вашего супруга. Названный, между прочим, в честь своего высокоуважаемого двоюродного деда Оливера Хэзарда Перри, героя войны тысяча восемьсот двенадцатого года. Смею заметить, его родители приложили не особенно много фантазии, просто добавив «Белмонт» в конце…
– Так что же натворил Оливер?
– Ах да… по всей видимости, он обручился с мисс Салли Уайтинг, чье происхождение миссис Астор считает слишком заурядным даже для Белмонта. В то же время мисс Астор дружна с мисс Уайтинг. Кроме того, миссис Астор убеждена, что Белмонты на самом деле евреи.
– Он обручился с Салли Уайтинг? Где вы это слышали?
– В клубе. Говорят, его родители тоже не в восторге от такого союза.
– А этот слух…
– Это не слух. Мистер Белмонт, то бишь Оливер, сам присутствовал в клубе и рассказывал об этом. Мне даже показалось, что он хвастает тем, что стал в некотором роде возмутителем спокойствия. Я был уверен, что вы в курсе.
– Какая блажь! Они ведь только вчера познакомились у нас за ужином.
«И ему нужна была я, а не она».
– Купидон – быстрая пташка.
– Но в этом нет никакого смысла. О чем он только думал?
– Он говорит, его родители того же мнения, но ему до этого нет никакого дела!
– Кто-то должен остановить его.
– Ваша забота о друге похвальна. Но кто мы такие, чтобы становиться на пути истинных чувств? Они нынче такая редкость – нельзя им препятствовать.
– Нельзя ли? – пробормотала Альва.
– Видимо, истинная любовь, рожденная не рассудком, а происходящая из самой искренней и страстной симпатии, еще существует!
– Покажите мне ее.
– Попросите об этом своего друга! – заключил Уорд Макаллистер.
– Не собираюсь обсуждать это ни с ним, ни с мисс Уайтинг. Я едва знаю обоих. Это их жизнь. У меня есть дела куда важнее.
Альва ни минуты не желала думать о том, как Оливер решил поступить с Салли Уайтинг или с любой другой леди. Он уже показал свое вероломство в отношении Уильяма. Заставил ее испытывать неловкость за ее собственным столом. Чем скорее он свяжет свою судьбу с какой-нибудь другой женщиной, тем лучше (хотя по какой причине он выбрал именно Салли Уайтинг, Альва понять не могла).
Вот и хорошо. Оливер Белмонт теперь окончательно исчезнет из ее жизни и будет вращаться исключительно в кругах мисс Уайтинг. Невелика потеря.
– Действительно, у вас есть другие дела, не сомневаюсь, – ответил Уорд Макаллистер. – Что касается ваших опасений в том, что самоубийство моего бедного друга вас погубит, дам вам совет. Последуйте ему, и вам не придется предпринимать никаких усилий. Сделайте так, чтобы миссис Астор перешла на вашу сторону. Как бы нам ни хотелось, чтобы было иначе, ключи от ворот к высшему обществу все еще у нее.
– Ах, ну если дело только за этим… Я могу просто послать ей записку: «Уважаемая миссис Астор, вы жестоко ошиблись, лишив Вандербильтов возможности посещать мероприятия, в которых участвуете сами. Пожалуйста, доведите это до всех, кого знаете».
Мистер Макаллистер погладил руку Альвы.
– Вы слишком возбуждены. Пойдите домой, выпейте капельку бренди, отдохните. Вы увидите, что у этой проблемы есть решение. Конечно, над ним придется поразмыслить, но уверяю – несмотря на то, что сделал Си-Джей Вандербильт, мы сможем доказать, что остальные члены семьи заслуживают того, чтобы их считали лучшими людьми нашей страны.
– Но я уже семь лет пытаюсь это доказать. Неужели все еще не достаточно?
– Вы спрашиваете меня всерьез? Конечно, недостаточно – даже когда вы пробьетесь в высшие сферы.
Гроб дяди Си-Джея понесли к катафалку. Альва заметила, что Уильям зовет ее. Она попрощалась со знакомыми и вместе с супругом отправилась на кладбище.
По дороге она размышляла о том, как в сегодняшней «Таймс» во всех подробностях смаковали непотребную жизнь дяди Си-Джея – все его странные привычки, дурную репутацию и ужасающий конец. Теперь всем известно, что большую часть своей жизни он был игроком и гулякой, что его дважды запирали в больнице для умалишенных, что он брал кредиты на имя отца и никогда их не выплачивал… Все узнали, что он жил в номере отеля «Гленхэм» со своим верным другом – доктором Джорджем Терри; что у него была эпилепсия, из-за которой в последние годы его состояние сделалось совсем плачевным; что да, доктор Терри знал, что у его друга есть револьвер, но никогда не думал, что тот воспользуется им с такой целью… Доктор Терри находился в соседней комнате, когда его друг приставил дуло к виску.
Однако больше всего Альву беспокоили следующие строки:
«Мистер Вандербильт всегда имел при себе револьвер, но не из нужды, а просто по привычке. Он мог подняться из постели, но ненадолго. Когда доктор Терри вышел из комнаты, он, по всей видимости, встал и достал пистолет из кобуры. Если бы пистолет был спрятан под подушкой, доктору Терри это было бы известно».
Отрывок был специально написан так, дабы натолкнуть читателя на мысли о непристойностях. Вне всяких сомнений, из-за этой статейки по кабинетам и гостиным всего города расползутся слухи. Альва живо представила, как Кэролайн Астор заявляет собравшимся вокруг нее приспешникам: «Просто омерзительно. Ох уж эти Вандербильты…»
Появление подобных слухов Альва никак не могла предотвратить. Так же, как не могла решить данную конкретную проблему. Однако она не позволит подобному отношению распространиться на всю семью – а в особенности на ее детей.
Нет, ей не нужно, чтобы Кэролайн Астор перешла на ее сторону. Она желала видеть ее у своих ног. И чтобы об этом узнало как можно больше представителей высшего света.
Альва вспомнила тот вечер в Париже, когда она, Армида и их мать посетили один из салонов графини Пуртале на Елисейских Полях. Графиня славилась красотой, вкусом и политической подкованностью. Ее салоны посещали самые интересные представители французского общества. Альва услышала, как в разговоре с какой-то дамой графиня произнесла: «On ne suit pas l’exemple, on le définit».
«Примерам не нужно следовать, примеры нужно подавать».
Глава 3
Решив вопрос с ложей в опере и готовясь совершить переворот в музыкальном мире Нью-Йорка, Альва задалась целью внести определенные перемены и в само общество – faire de l’exemple
[38]: она собралась провести в лучшей резиденции города самый экстравагантный костюмированный бал в честь приезда виконтессы леди Мандевиль, которая (Альва не сомневалась) снизойдет до того, чтобы почтить Нью-Йорк своим присутствием только из-за нежной дружбы с миссис Уильям К. Вандербильт. Вместе они сумеют организовать прием, который затмит все светские мероприятия, когда-либо проводившиеся в городе. На бал будут приглашены самые важные персоны, абсолютно все – за одним лишь исключением.
