– Не знаю. Но честным трудом такого богатства за всю жизнь не заработаешь.
– А чем Дивлян зарабатывал себе на жизнь?
– Работал на пристани. Выгружал товар с ладей.
– Это одной-то рукой? Не смеши меня.
– Я и не пытаюсь. Дивлян был однорук, но ухватист. Да и жалели его купцы. Все знали про его сестер.
Глеб прищурил темные глаза и усмехнулся.
– Никогда прежде не видел жалостливого купца. Под чьим началом он работал?
– Под началом приказчика Перипяты.
– Как мне его узнать?
– Узнаешь сразу. Как только увидишь горбуна, иди к нему. Это и будет приказчик Перипята.
Первоход поднялся с лавки.
– Не говори никому, что я в городе, – глухо сказал он. – Пока молчишь, буду приносить тебе каждые три дня по серебряному дирхему.
Замята ухмыльнулся.
– Смотри не опоздай. Новая княжья мучительница Ядвига будет рада поджарить тебе хвост. Видел бы ты, как эта баба управляется с дыбой – любо-дорого посмотреть!
– Не слишком-то веселись, – посоветовал Глеб глухим, рокочущим голосом, от которого по коже Замяты прошел мороз. – И завязывай с выпивкой.
– Чего это? – удивленно отозвался дознаватель.
– Во хмелю ты слишком болтлив. А это опасно. Бывай!
Глеб повернулся и вышел из комнаты.
7
Солнце закатилось за горизонт, отдавая город ранним сумеркам. А на пристани все еще кипела работа.
– Эй, дядька Елдын! – задорно прокричал молодой голос. – Дашь свою Елдыниху за титьку подержать?
– Я бы дал, да куда тебе! – ответил пожилой. – Мал, как сверчок!
– Уж ты большой. Пудовик!
Мужики захохотали, но кто-то грубо прикрикнул на них, и хохот смолк.
Глеб вынул изо рта окурок бутовой сигареты и щелчком пальца запустил его в черную воду реки.
– Эй, друг! – окликнули его сзади. – Ты чего тут позабыл?
Глеб обернулся и увидел огромного мужика, шагающего к нему по черному, подтаявшему снежку.
– Мне бы повидать приказчика Перипяту, – сказал Глеб. – Он здесь?
– Перипяту? – Мужик остановился и спокойно и неторопливо оглядел Глеба с ног до головы: – А на кой тебе наш Перипята?
Глеб дружелюбно улыбнулся:
– Хочу испросить работу.
– Для кого?
– Для себя.
Верзила осклабился и покачал головой.
– Не похож ты на грузчика, паря. Ты ведь охотник-промысловик?
– А ты как догадался?
– Вашего брата сразу видать. Даже когда оружия не носите. Вы на человека смотрите, будто из лука целитесь или обдумываете, как бы его к капкану и ловушке вернее подогнать.
Глеб засмеялся:
– Раскусил ты меня, брат! Только нынче и у промысловиков нелегкое житье. Хоть зубы на полку клади.
– Да уж, – усмехнулся грузчик. – От хорошего житья жилы надрывать не станешь. Тем паче – на пристани. Нет тяжелей работы, чем здесь.
– Но платят-то хоть хорошо?
– Хорошо, – согласился детина. – Но мало.
Глеб усмехнулся, покивал. Затем сказал:
– Знаешь, у меня тут дружок работал. Может, слышал – Дивляном звался.
– Дивляном? – Детина прищурил раскосые глаза. – Знал я одного Дивляна. Но уж лучше бы не знал.
– Отчего же так?
Верзила открыл рот, чтобы ответить, но тут из-за коробов вышел горбатый мужик в затасканном шушуне и с длинными, словно у паука, ручищами.
– Квасура, сучий сын! – гаркнул он. – А ты какого лешего тут лясы точишь? А ну, топай к сходням!
– Охолони, Перипята, – басовито парировал детина. – Тут вон про тебя спрашивают.
Горбун повернул массивную голову и воззрился на Глеба.
– Это ты, что ли, про меня спрашиваешь? – грубо спросил он.
– Я, – ответил Глеб.
– И зачем я тебе понадобился?
– Разговор есть.
Горбун прищурился:
– Какой еще разговор?
– Интимный. С глазу на глаз.
Приказчик сверкнул на детину глазами.
– А ты чего уши развесил? Топай немедля к сходням или оставлю без хлеба!
Детина пробурчал что-то себе под нос, развернулся и неохотно побрел к деревянным сходням, по которым сновали туда-сюда с мешками и деревянными коробами на спинах мужики-грузчики.
Горбун снова взглянул на Глеба. Взгляд у него был тяжелый и недобрый, а сами глаза сидели так глубоко, что их было почти не видать под нависшими мохнатыми бровями.
– Ну? – грубо спросил приказчик. – И чего тебе от меня надо?
Глеб окинул приказчика быстрым, внимательным взглядом и ответил:
– Поговорить.
– Ну, говори.
– Под твоим началом работал мой друг. Звался Дивляном. Грузы таскал одной рукой, потому что другой не было, а две седмицы назад взял да и помер.
Приказчик посмотрел на Глеба недоверчивым взглядом.
– Так говоришь, Дивлян помер?
Глеб кивнул:
– Угу.
Приказчик Перипята поскреб пятерней в затылке и рассеянно проговорил:
– Вот те на.
– А ты не знал?
Голова горбуна качнулась.
– Нет. Отчего ж он помер?
Глеб прищурил глаза и ответил:
– От смерти.
Перипята усмехнулся, смерил Глеба недобрым взглядом и сказал:
– А ты, я вижу, шутник. Но у меня нет времени на шутки. Так что, если ты пришел, чтобы...
– Вот. – Глеб протянул приказчику серебряную резанку. – Это тебе. Теперь ты знаешь, как дорого я ценю твое время и твои слова.
Приказчик взял резанку, неуверенно на нее посмотрел, затем перевел взгляд на Глеба и заявил:
– Да ты богач.
– Не бедняк, это точно, – отозвался Глеб. – А теперь мы поговорим. Сколько Дивлян у тебя зарабатывал?
– По полмедяка в день. Но работал он лишь по два дня в седмицу.
– Почему так мало?
Горбун усмехнулся:
– «Мало». Я и эти-то два дня кое-как для него выпросил. Он ведь безрукий калека. Кому такой нужен?
Глеб прищурил темные глаза и спросил:
– И как он работал?
– Упорно. Брал мешки да коробы и тащил, куда прикажут. Крепкий был парень, да одной рукой работать несподручно. Бывало, что и в воду коробы ронял.
