За па-ва...
Тварь стремительно ринулась вперед, в мгновение ока обвила Анчутку и подняла его в воздух. Коротышка махнул скрамасаксом, но клинок увяз в туманном теле чудовища. Анчутка выдернул его и рубанул еще раз, но что-то ухватилось за клинок и с легкостью вырвало его из пальцев коротышки.
Два огромных темных глаза взглянули на него из клубящегося тумана.
– Нет! – крикнул Анчутка, содрогнувшись от ужаса. – Нет!
Ледяные пальцы впились в его тело со всех сторон. Коротышка успел почуять страшную боль от сдираемой кожи, и боль эта свела бы его с ума, если бы в следующее мгновение не пришло избавление, и холодная рука смерти не остановила его сердце.
12
Тварь была похожа на огромного змея, сотканного из клубящегося серого тумана, или на смерч. Глеб стоял перед ней, сжав в руке меч и хмуро сдвинув брови.
– Так ты и есть освежеватель?! – крикнул он с издевкой. – Просто огромный черный червяк! Я думал, ты страшнее!
Туманное тело червя содрогалось и пузырилось, и от него, подобно темным протуберанцам, отлетали клочки тумана и тут же начинали жить собственной жизнью, пытаясь принять какую-то форму.
Глеб взглянул на эти копошащиеся призрачные обрывки и усмехнулся. Затем перевел взгляд на червя и насмешливо прокричал:
– Так все эти твари – из тебя? Выходит, ты у них что-то вроде пчелиной матки? Кто же тебя оплодотворяет, тварь?
Чудовище ринулось на Глеба и ударило его в грудь. Он отлетел на две сажени и рухнул в мокрый, грязный снег. Попытался нащупать рядом меч, но меча не было.
Поняв, что смерти не избежать, Глеб поднялся на ноги, выпрямился в полный рост и смело взглянул в большие, темные глаза чудовища.
– Ну, давай, – небрежно произнес он. – Сожри меня. Но для тебя это уже ничего не изменит. Я принес перевертень в Гиблое место. Твои ублюдки-оборвыши не смогут выбраться за межу.
Огромный, клубящийся червь взвился в воздух, зависнув над Глебом на высоте четырех или пяти метров. Глеб сглотнул слюну, сунул руку в карман и достал перевертень.
– Ты хочешь получить эту вещь? – крикнул он. – Попробуй возьми!
Темная, бесформенная голова твари устремилась к Глебу. Он размахнулся и ударил чудовище перевертнем по морде. Тварь отдернула голову и взревела, с ужасом уставившись на брусок.
Глеб яростно сверкнул глазами и шагнул к твари.
– Что, не нравится?! – крикнул он. – Хочешь получить еще? Давай!
И он вновь махнул перевертнем. Тварь отшатнулась и с невероятной быстротой, ломая деревья и кустарник, скрылась в чащобе. Сгустки серого тумана еще какое-то время копошились на земле, тщетно пытаясь принять хоть какую-то форму, но затем развеялись ветром и растворились в воздухе.
Глеб перевел дух и взглянул на вещь-перевертень. Освежеватель явно испугался этой штуки. Значит, она действует как оберег. Однако она не остановила оборотней и упырей. Видимо, освежеватель связан с перевертнем. Так же, как связаны с нею призрачные твари. Это хорошо.
Глеб облегченно вздохнул и сунул перевертень во внутренний карман меховой куртки. Затем огляделся. Взгляд Первохода случайно упал на висевшего на дереве Анчутку, и к горлу ходока подступила тошнота.
Он быстро отвернулся, чтобы больше не видеть красный, освежеванный кусок мяса, в который превратился коротышка.
– Храбрый малыш, – дрогнувшим голосом проговорил Глеб. – Мне жаль, что ты умер. Надеюсь, эта тварь убила тебя быстро, и ты не сильно мучился.
Глеб, больше не глядя на Анчутку, зачерпнул в пригоршни грязный снег и вытер им окровавленное лицо. Затем поправил на плече кобуру, закинул на плечо рюкзак, поправил пояс и зашагал вперед.
– Как это я забыл ольстру? – бормотал он, шагая по комьям мерзлой земли и влажным палым веткам. – Это все бурая пыль. После следующей дозы вообще забуду, как меня зовут...
13
Затянутые туманом моревские рудники Глеб миновал без приключений.
Впереди был Кишень, страшный мертвый город, в руинах и подклетах которого еще год назад ютились, прячась от людей и лесных тварей, мутанты. Племя уродливых, обросших рогами, панцирями и шерстью нелюдей, из которого вышла самая прекрасная девушка на свете – Диона.
Интересно, уцелел ли кто-нибудь из них?
– Есть лишь один способ это проверить, – привычно пробормотал себе под нос Глеб и заковылял к городу.
Как всегда, когда Глеб приближался к мертвому городу, по спине его пробежал неприятный холодок. За каждым камнем и подклетом здесь ему чудилась опасность.
Осторожно продвигаясь по заросшим травой тропкам, Глеб всхлипнул и стиснул зубы, чтобы не заплакать. Ему вдруг до боли в сердце захотелось домой, в родной и славный двадцать первый век. Со всеми его ужасами и кошмарами, с исламскими фундаменталистами, с заигравшейся Америкой, со старенькой, сытой, ворчливой Европой, с дремучей, размашистой Россией – в двадцать первый век, в котором ему не повезло и посчастливилось жить.
Сесть в «Хонду», охлестнуть вечернюю Москву. Поиграть в боулинг, покатать шары на бильярде, закатиться с друзьями в спортбар и посмотреть игру питерского «Зенита» с московским «Спартаком», вопя и размахивая кружкой с пенистым пивом после каждого опасного момента – не говоря уж о забитом мяче.
Даже необязательно в спортбар. Можно забрести с девушкой в кофейню, заказать себе чашку горячего капучино, пить кофе, болтать с ней о разных пустяках и смотреть, как за окном накрапывает дождь и сгущаются осенние сумерки.
А потом, когда кончится дождь и на проспекте зажгутся фонари, пойти с девушкой в кино. На «Ночной дозор». Или на «Двенадцать друзей Оушена». Нет, лучше на нового «Бонда»!
Смотреть, как на экране кто-то другой спасается от пуль и крошит врагам черепа, и знать, что все это происходит не с тобой, более того – что все это лишь понарошку.
Глеб улыбнулся и задумчиво пробормотал:
– Орлов. Глеб Орлов.
Да, да, именно так – Глеб Орлов! И никаких Первоходов, Озаров, Замят, никаких воевод, десятников, охоронцев, никаких мечей, кинжалов, стрел и бердышей!
Темный смокинг, белая рубашка, туфли от «Фуга», четыреста баксов за пару. За столом – красотка в полупрозрачном платье с вызывающим декольте, а в ее тонких, ухоженных пальцах – хрустальный бокал с холодным шампанским.
А в номере отеля – горячая ванна, приятная музыка, чистая постель, тонкий, кружащий голову аромат духов и шелковое нижнее белье...
К черту лес с его свежим воздухом, деревьями и зверьем! Да здравствует огромный город, шумный, суетный, бестолковый, пропахший бензином! Полжизни за облачко выхлопного газа!
К горлу Глеба подкатил ком. Неужели он застрял в этом сказочном средневековье навечно и ему суждено помереть здесь?
