История Азиатско-Тихоокеанского региона за тот же период принципиально отличается от истории Ближнего Востока. На протяжении двадцати пяти лет этот регион оставался удивительно стабильным. Я намеренно выражаюсь именно так, поскольку изначально мало кто мог предполагать подобное развитие событий. Вспомним, что в регионе имеется множество неурегулированных территориальных споров, многие из которых восходят ко Второй мировой войне или даже к более ранним временам. Если коротко, это разногласия Индии и Китая, спор Японии и России из-за так называемых «северных территорий», взаимные притязания Китая и Японии на острова в Восточно-Китайском море, а также претензии Китая и почти всех прочих стран региона на острова, воздушное и морское пространство Южно-Китайского моря. Кроме того, Корейский полуостров оставался разделенным по 38-й параллели, и, спустя более семидесяти лет после окончания войны, по-прежнему отсутствовал официальный мирный договор между двумя Кореями.
Вторая причина, по которой стабильность региона вызывает удивление, заключается в том, что все происходило на фоне кардинальных перемен и социальных потрясений. Экономическое развитие Азиатско-Тихоокеанского региона оказалось поистине экстраординарным. За два с половиной десятилетия объем производства, считая по отдельным странам или в пересчете на душу населения, увеличился более чем на 300 процентов. При этом, что безусловно поразительно, стабильность сохранялась, несмотря на экономические преобразования и резкое увеличение расходов на национальную безопасность.
Третьей причиной этого приятного исторического сюрприза является фактическое отсутствие региональной архитектуры. В этом регионе не возникло ничего, подобного европейским блокам времен холодной войны (или нынешнему «разделению на лагеря»). Данное утверждение может показаться странным применительно к той части мира, которая на первый взгляд изобилует всевозможными региональными структурами, включая АСЕАН (Ассоциацию государств Юго-Восточной Азии) и АТЭС (программу Азиатско-Тихоокеанского экономического сотрудничества), но эти многосторонние региональные структуры ориентированы преимущественно на экономическое сотрудничество, в их задачу не входит препятствовать гонке вооружений и предотвращать или ограничивать конфликты.
Возникает очевидный вопрос: почему в этих условиях Азиатско-Тихоокеанский регион оставался относительно стабильным? Первая причина стабильности – экономика. Многие местные правительства сосредоточились на экономическом развитии, которое подразумевало внешнюю стабильность для торговли с соседями (а не безудержное расходование ресурсов на подготовку или ведение войн). Столь высокая степень экономического взаимодействия обуславливала определенную взаимозависимость, которая создавала нечто наподобие коллективного оплота, предотвращавшего любые конфликты, способные поставить под угрозу ситуацию, от которой выигрывали все.
Вторая причина стабильности была структурной. В отличие от Ближнего Востока, где чрезвычайно важны племенные и религиозные узы и где многие границы оформились в отдаленном прошлом, в Азии большинство стран обладают сильной общегражданской идентичностью и располагают крепкими правительствами. Китай, Япония, Южная Корея – все эти страны опираются на славные традиции, являясь при этом государствами с высокой степенью демографической и языковой однородности.
Третью причину стабильности в регионе олицетворяли собой Соединенные Штаты Америки. США бесславно покинули Южный Вьетнам в 1975 году, но не бросили ни Азию, ни Тихоокеанский регион как таковой. Напротив, они поддерживали там свое значительное военное, экономическое и дипломатическое присутствие и заключали союзы с такими странами, как Япония, Южная Корея, Филиппины, Таиланд, Австралия и Новая Зеландия. Дружественные отношения и фактическое присутствие в регионе вместе способствовали сдерживанию потенциальных авантюристов и агрессоров и ослабляли стремление местных правительств к самодостаточности в сфере безопасности (а такое стремление чревато более частыми конфликтами, наличием многочисленной постоянной армии и желанием, вполне возможно, обзавестись ядерным оружием).
Сказанное не означает, что политика США в Азии всегда была идеальной. Напротив, американская политика национальной безопасности в последние двадцать пять лет отличалась, скажем так, географической предвзятостью, порождавшей искажения стратегической перспективы. Тот факт, что американские дипломатические и военные усилия на протяжении этого периода фокусировались в основном на Ближнем Востоке (две войны в Ираке, затяжной конфликт в Афганистане, попытки обеспечить мир между Израилем и палестинцами, конфликт вокруг иранской ядерной программы, преодоление последствий «арабской весны»), не ускользнул от внимания политиков Азиатско-Тихоокеанского региона. У друзей, равно как и у врагов США, сложилось мнение, что Америка больше не воспринимает эту часть мира как область своих жизненно важных интересов. Это мнение ширилось и укреплялось, и поведение США оттенялось явным желанием Китая играть все большую роль в региональных экономических организациях, наращиванием китайской военной активности, а также в первую очередь недвусмысленными притязаниями КНР на морское и воздушное пространство и на острова в Южно-Китайском и Восточно-Китайском морях.
В некоторой степени США действительно отступили. В начале своей деятельности администрация Обамы сформулировала концепцию разворота к Азии (позже переосмысленную как «восстановление равновесия»), тем самым сигнализируя миру о том, что чрезмерное внимание к Ближнему Востоку остается в прошлом
[143]. Эта концепция виделась вполне здравой, пускай ее обнародование еще сильнее раздосадовало традиционных партнеров Америки на Ближнем Востоке и в Европе (но не факт, что ободрило американских партнеров в Азии). Кроме того, перефразируя Вуди Аллена, если в обычной жизни 80 процентов успеха сводятся к умению быть на виду, то во внешней политике успех на 80 процентов достигается за счет последовательности в действиях. В этом отношении американская политика была провальной. Визиты президента США в регион отменялись, а во второй срок президентства Обамы ни государственный секретарь, ни советник по национальной безопасности президента не обозначили регион публично как приоритетный. Усиление морского и воздушного присутствия США происходило медленно и сводилось в конечном счете к спонтанным операциям и учениям для «обуздания» китайских амбиций. Самое главное, администрация Обамы завершила в 2015 году переговоры по заключению регионального торгового соглашения – Транстихоокеанского партнерства (ТТП)
[144]
[145]. Однако этот безусловно позитивный результат оказался бесполезным, поскольку реализация соглашения «подвисла» из-за противоречий внутри США. В итоге вследствие динамики собственного развития и непоследовательной политики США Азиатско-Тихоокеанский регион словно замер в своего рода подвешенном состоянии – стабильность на поверхности при отсутствии уверенности в будущем.
