Суверенные обязанности совершенно иначе проявляются в экономической сфере, поскольку необходимость поддержания жизнеспособности национальной валюты, обеспечение адекватности финансовых резервов, ведение честной статистики, борьба с коррупцией, уважение контрактного права, расширение торговли и создание условий, которые будут способствовать привлечению инвестиций, побуждают правительства действовать ответственно без какого бы то ни было чувства долга перед другими. По существу, обязательство, каким бы оно ни было, дается прежде всего собственным гражданам, которые нуждаются в сильной (или хотя бы устойчивой), гарантирующей достойный уровень жизни и перспективу лучшего будущего. Иными словами, налицо не просто суверенная обязанность привлекать инвестиции и держать под контролем бюджет, но и суверенный личный интерес.
Следует упомянуть ряд исключений. Торговые соглашения по определению являются пактами о взаимных суверенных обязательствах в отношении тарифных и нетарифных барьеров и тому подобного. Когда одна из сторон считает, что обязательства не выполняются, она возмущается; действительно, главное достижение Всемирной торговой организации состоит в создании постоянного механизма урегулирования таких проблем. К числу областей, где противоречия не разрешаются надлежащим образом, относится манипулирование курсом национальной валюты в целях получения преимуществ от экспорта за счет снижения фактических цен и в ущерб импорту из других стран за счет повышения его стоимости. Другая область – это государственные субсидии, которые, опять-таки, обеспечивают преимущества экспортно ориентированным отраслям. Задача здесь будет заключаться в разработке торгового договора, который определит суверенные обязанности в перечисленных областях (а также в сферах сельского хозяйства и услуг, которые пока не получили достойного внимания в торговых соглашениях, наряду с трудовой и природоохранной деятельностью) и зафиксирует механизм привлечения к ответственности за нарушение одобренных и подписанных условий.
Очевидно, что достижение международного консенсуса по обязанностям, которые полагается выполнять правительствам (и по мерам обеспечения выполнения этих обязанностей, а также по наказаниям за невыполнение), будет серьезным дипломатическим вызовом, весьма амбициозной задачей. Еще более амбициозным выглядит установление такого миропорядка и принуждение стран к действию в соответствии со взятыми на себя обязательствами. Помимо убеждения, тут может понадобиться вся совокупность методов стимулирования, помощи, наращивания потенциала, санкций («назови и пристыди»), политических и экономических мер воздействия, а в некоторых случаях – и вооруженного вмешательства, особенно для подавления террористической активности и недопущения распространения оружия массового поражения. Чтобы побудить мир к установке, так сказать, операционной системы суверенных обязанностей, потребуются годы консультаций и переговоров, и даже так все будет происходить медленно и неравномерно. Тем не менее важно, что идея обретает популярность, что начинается ее обсуждение; это дает надежду на формирование наилучшего порядка в мире эпохи глобализации.
Возможно, прозвучит как банальность, но я должен сказать следующее: суверенные обязанности – это не то, чего Соединенные Штаты Америки ожидают от других стран. США сами должны реализовывать эту концепцию, если хотят привлечь на свою сторону прочие страны мира. Разумеется, США сегодня играют особую роль и несут уникальное бремя, но надо понимать, что в ситуациях, когда Америка выглядит лицемерной или практикующей двойные стандарты, она понемногу теряет влияние. Некоторые «выверты», наподобие отказа ратифицировать договор по морскому праву, следует поскорее исправить, ведь в данном случае позиция США представляется необоснованной и вызывает вопросы о готовности Америки играть по правилам
[186]. Другие конфликты, скажем, отказ поддержать Международный уголовный суд, можно уладить с помощью обходных маневров, например, созывать трибуналы только по конкретным поводам.
В некоторых областях, к примеру, в борьбе с изменениями климата, способность Америки убеждать других вести себя ответственно будет отражать в немалой степени саму американскую деятельность (достаточно активную) и готовность выделять финансовые и технические ресурсы для помощи другим странам. То же самое относится к поощрению внедрения суверенных обязанностей в сфере здравоохранения. В иных областях будет важна демонстрация решимости применить военную силу для сведения к минимуму террористической угрозы и для предотвращения распространения оружия массового поражения, хотя здесь потребуется ввести ряд ограничений применительно к тому, когда и как может применяться сила.
США должны взять на себя особые обязательства в экономической сфере, учитывая роль доллара как фактической мировой резервной валюты. Нужно учитывать мнения других стран при принятии решений о процентных ставках или покупке активов (программа количественного смягчения). Необходимы регулярные и содержательные консультации между Федеральной резервной системой и ее партнерами из центральных банков всего мира. Торговые споры должны передаваться в ВТО, а не решаться в одностороннем порядке.
Суммируя все сказанное и возвращаясь к главной теме, которой посвящена данная книга, скажу, что легитимность требует приверженности как политике, так и процессу. В немалой степени этот процесс укрепления легитимности суверенных обязанностей будет реализовываться через консультации. В некоторых областях, скажем, в здравоохранении, подобное уже широко практикуется, и основной задачей считается создание и обеспечение соответствующего национального потенциала. В других сферах, например, в киберпространстве, мир пока далек от согласия относительно желательных мер. Что касается нераспространения оружия массового поражения, тут нормы вроде бы согласованы, но на практике, когда эти нормы игнорируются, никто не знает, что нужно и можно делать.
Все перечисленное ставит перед нами новый вопрос – вопрос полномочий, вопрос одобрения действий. В ряде областей деятельности ни одно правительство не согласится с условием действовать только на основании «разрешения» от какого-либо международного органа, от той же, к примеру, Организации Объединенных Наций. Генеральная ассамблея ООН является наиболее демократичной и представительной структурой мира, но (по тем же самым причинам) ведущие державы не воспринимают ее как дееспособный форум. Принцип «одной стране один голос» есть квинтэссенция концепции суверенного равенства, однако он не имеет ничего общего с могуществом и реальным миром. Совет безопасности ООН пользуется более хорошей репутацией, потому что он меньше по составу и потому, что он может наложить вето на действия ведущих держав; при этом СБ ООН и его решения подвергаются критике со стороны стран и негосударственных структур, которые в нем не представлены, а еще вынужден мириться с тем, что ни одна ведущая держава не выносит вопросы своей национальной безопасности на обсуждение в Совете.
