Подобная система должна не просто охватывать Азиатско-Тихоокеанский регион, который сильно отличается по географии и политическому устройству от Европы. Нет необходимости, например, воспроизводить здесь те положения Хельсинкского соглашения, что относятся к соблюдению прав человека, поскольку они будут неприемлемыми для Китая и ряда других стран (если попытаться на них надавить, они отреагируют соответственно, что вряд ли будет способствовать уменьшению вероятности конфликтов в регионе). Азиатская архитектура должна соответствовать стремлению США выполнять свои союзнические обязательства (в Европе такое стремление считалось само собой разумеющимся). Первым шагом могли бы стать меры по укреплению доверия, например, внедрение «горячих линий» и заблаговременные уведомления о военных учениях, а вовсе не ограничение военного присутствия (и тем более численности вооруженных сил). Китай следует вовлекать в этот процесс, едва станет понятно, что Соединенные Штаты Америки и их союзники мыслят одинаково. Также видится полезным скорейшая разработка механизмов предотвращения кризисов и управления кризисами в отношениях Китая и Японии – а не терпеливое ожидание переговоров по общерегиональному соглашению.
Тему Северной Кореи необходимо обсуждать как с союзниками (Южной Кореей и Японией), так и с Китаем. На консультациях следует сосредоточиться на оказании давления на Северную Корею с целью ликвидации ее ядерного арсенала; если она продолжит отказываться, нужно добиваться четкого формулирования условий, при которых может быть нанесен предупредительный или превентивный удар. Содействие Японии и, прежде всего, Южной Кореи существенно важно, так как именно эти страны при неудаче переговоров окажутся наиболее вероятными мишенями для северокорейской мести. Еще необходимо договориться о военных мерах противодействия на случай агрессии Северной Кореи и решить, что можно предложить Китаю, дабы там признали, что лучше надавить сейчас на Северную Корею, даже подвергая угрозе стабильность ее режима, чем жить бок о бок с ядерной страной, способной на любые, если угодно, «фокусы».
Повторюсь: необходимо консультироваться с Китаем и активно вовлекать его в различные диалоги. Это никоим образом не означает появления американо-китайской группы G-2, которая будет стремиться к доминированию в мире (по многим причинам это невозможно); скорее такой шаг диктуется реалиями региональной политики, направленной на интеграцию Китая в региональные и глобальные соглашения. Никакая система безопасности в регионе не будет полноценной без участия Китая, а потому недопущение конфликта с КНР из-за территориальных и морских споров должно считаться главным приоритетом. США следует призывать Китай воздержаться от односторонних действий и от применения военной силы; со своей стороны, Америке потребуется кропотливый труд для убеждения ее друзей и союзников в том, что односторонние действия и провокации надлежит оставить в прошлом. Во многих случаях понадобится убеждать сразу все стороны в том, что сосуществовать мирно разумнее, чем множить разногласия и взаимные претензии.
В ситуации с Северной Кореей сотрудничество с Китаем имеет важнейшее значение, поскольку северокорейская экономика почти целиком зависит от китайских субсидий и иной поддержки. Консультации с КНР относительно количества, рода и местонахождения американских войск в Южной Корее после объединения полуострова могут обеспечить такой «разворот», при котором Китай откажется от текущей помощи Северной Корее. Также Китай нужно привлекать к переговорам о контроле над северокорейским ядерным арсеналом при возможном падении правящего режима. Лично я выступаю за вовлечение КНР в Транстихоокеанское партнерство, торговый пакт между Соединенными Штатами Америки и одиннадцатью азиатскими странами (если это соглашение вступит в силу и если Пекин докажет, что соответствует его начальным условиям). В любом случае цель должна заключаться в том, чтобы вовлекать Китай в обсуждение будущего региона и чтобы интегрировать его в региональные механизмы. Азиатско-тихоокеанский порядок, который Китай признает легитимным и который он не может ликвидировать силой (или, лучше того, не сочтет полезным для себя ликвидировать), будет, скорее всего, стабильным, даже если, что почти неизбежно, сохранятся многие из нынешних неулаженных территориальных притязаний.
* * *
Южная Азия олицетворяет собой совершенно иные вызовы в сравнении с Восточной Азией и Тихоокеанским регионом. На субконтиненте и рядом расположено с полдюжины государств, но доминируют всего два – Индия и Пакистан. Индия для США важнее в том отношении, что за одно поколение она, вероятно, обгонит даже Китай по численности населения. Темпы ее экономического развития составляют 7–8 процентов в год; если так будет и дальше, она превратится в одну из крупнейших экономик мира за два десятилетия. Действия Индии оказывают (могут оказывать) значительное влияние на мировые усилия по борьбе с изменениями климата; сотни миллионов индийцев пользуются электричеством лишь время от времени, еще сотни миллионов принадлежат к среднему классу или близки к этому статусу, поэтому способ выработки энергии, выбранный страной, будет иметь колоссальные последствия для всего мира. Стратегическая ориентация Индии вынудит китайских военных и политиков учитывать споры по поводу границы, особенно если Индия станет теснее сотрудничать с США. Необходимы реальные стратегические консультации на высоком уровне и на регулярной основе между Америкой и Индией. В ходе таких консультаций следует призывать Индию к более «снисходительному» отношению к Пакистану – на благо не только соседа, но и себя. Более стабильные отношения между двумя доминирующими государствами Южной Азии уменьшат вероятность войны и позволят Индии сосредоточиться на внутреннем развитии и на укреплении своего положения в Азии и в мире в целом.
Пакистан, население которого составляет сегодня около двухсот миллионов человек (потому он считается второй по численности населения страной мусульманского мира), сулит, к сожалению, больше проблем, чем возможностей. Он усиленно наращивает свой, как полагают многие, самый быстрорастущий ядерный арсенал (в настоящее время насчитывает более ста атомных бомб) и предоставляет убежище ряду наиболее одиозных террористических группировок. Так, на его территории уже давно укрываются талибы, которые используют западную часть Пакистана как базу в своей войне против правительства и народа Афганистана, а также против тех, кто оказывает им помощь, в том числе против США.
Вопрос о том, как быть с Пакистаном, обсуждается американскими политиками довольно долго. Хорошо помню свою первую беседу (в январе 2001 года) с Колином Пауэллом, только-только занявшим пост государственного секретаря (а я возглавил отдел планирования политики Государственного департамента). Мы проговорили полтора часа в маленьком кабинете Пауэлла, обсудили весь мир, насущные проблемы и наши возможности, а также конкретные действия США в каждом случае. Затем Пауэлл пристально посмотрел на меня и спросил: «Что беспокоит вас сильнее всего?» Я немедленно ответил: «Пакистан», – и пояснил, что меня пугает комбинация ядерного оружия, террористической активности, слабой гражданской власти и скромного правительственного потенциала, усугубляемая нарастанием враждебности по отношению к Индии. А хуже всего то, что на практике варианты исправления такого положения дел разочаровывающе скудны.
