— Да ради бога, — бросил тот и отвернулся. Веки девушки задрожали.
— Он не злой, — сказала Риана спокойно, глядя в глаза Вайне, — он просто так выражает симпатию.
«Подарок» продолжал кукситься.
— Сколько тебе лет? — бросил Маркус из-за стола.
— Вос-семнадцать, — Вайне, которая за несколько часов поняла, что в этом доме она оказалась лишней вещью, путающейся под ногами, теперь слегка заикалась.
— А я в пятнадцать лет уже служил в гвардии, — сказал Маркус, ни к кому не обращаясь.
— Восемнадцать… — Риана поймала себя на том, что, подражая Маркусу, подносит пальцы к глазам, и тут же опустила руку, — сколько же лет прошло с тех пор, как пала Амариль?
— Семь, — осторожно сказала Клемента.
Риана оставила вазочку с цукатами на столике у кресла и отошла к окну.
— Очевидно её родители попали в плен в начале войны. Я была права, эти валькирия уже выросли рабами.
Она поймала на себе вопросительные взгляды обоих даэвов и осеклась.
— Ничего, — она глубоко поклонилась, — не хочу печалить вас, высокородные даэвы, глупыми рассуждениями.
Клемента надкусила цукат и медленно прожевала. Риана вела себя странно, а её учтивость только подливала масла в огонь, но гетера промолчала.
— Садитесь за стол.
— А девочка? — спросила Риана.
Маркус потёр глаза.
— Надеюсь, ты не имеешь в виду то, о чём я подумал. Слугам накрывают на кухне. Кстати, в самом деле, пусть идёт ужинать, — с надеждой сказал Маркус, но тут же наткнулся на ледяной взгляд потемневших глаз своей невольницы. — Клемента, будь добра, прикажи принести ещё приборы.
Стоило Маркусу провалиться в сон, как чья-то рука легла на его плечо. Инстинктивным движением он выхватил из-под подушки нож и, перекинув нападавшего через себя, прижал нож к его горлу.
Риана смотрела на него с полным безразличием.
— Поговорим о деле? — спросила она, не шелохнувшись.
Маркус огляделся по сторонам, будто опасаясь увидеть в спальне Вайне.
— Я добавила ей в вино пастушкин цвет. Она не проснётся до полудня, — ответила Риана на его мысли.
— Подло, — произнёс Маркус с одобрением. — Поэтому ты позвала её за стол?
— Нет. Потому что люди должны есть за столом. Поговорим о деле? — повторила Риана тем же тоном.
— Да, — Маркус убрал нож и, сев на постели, протёр глаза. — Кто следит за домом Санта?
— Я позволила себе подкупить стражей. Но завтра нам лучше вместе пойти туда. Убийце нужно время, чтобы составить план, поэтому сегодня Сант в безопасности. Могу я спросить?
— Спрашивай.
— Мы хотим спасти Санта или просто выследить убийцу?
Маркус потёр глаза.
— Ты не испытываешь к нему симпатии? — ответил он вопросом на вопрос.
— Он даэв.
— Да ты расистка.
— У меня хорошая память. Я помню бой на арене. Кто хотел меня убить… и кто не дал умереть.
Риана отвернулась.
— Я бы его допросил, — заметил Маркус, — если будет возможность.
— Хорошо.
Проснувшись, Маркус вышел в гостиную и обнаружил картину, достойную пера семейного портретиста. Клемента сидела в кресле у камина и вышивала салфетку. Волосы её, с одной стороны освещённые пламенем, а с другой — солнечными лучами, падавшими сквозь окно, дышали колдовской тайной.
По другую сторону камина на полу сидели Риана и Вайне. Риана что-то втолковывала девушке, которая чертила круги и квадраты стилусом на восковой дощечке. Маркус остановился у двери, наблюдая за идиллической картиной и посмеиваясь про себя, но подслушать их разговор не удалось.
— Доброго утра, — сказала Клемента, не отрывая глаз от вышивания. Вайне тут же подскочила и замерла в глубоком поклоне. Риана не обернулась. Только взяла в руки рисунок и принялась внимательно его разглядывать.
— И вам того же.
Маркус подошёл к Клементе и замер у неё за спиной, рассматривая причудливый узор цветов.
— Маркус, ты не мог бы отпустить Вайне погулять. Или хотя бы разрешить ей сесть, — прозвучал в наступившей тишине голос Рианы. Маркус поднял глаза на Вайне — та стояла всё так же неподвижно, опустив глаза к полу.
— Что вы делали? — спросил он, переводя взгляд с одной валькирии на другую, но обе молчали. Маркус сдался. — Ладно, Вайне, иди, погуляй в саду.
Когда дверь за девушкой закрылась, Риана, наконец, повернулась к Маркусу.
— Я пытаюсь понять, — сказала она и замолчала, подбирая слова.
— Она сказала, что у валькирий было три касты, — продолжила Клемента вместо неё, — не помню, как она назвала их. Что-то вроде учёных, художников и мастеров.
— Талах-ар — познающие разумом, талах-ир — познающие сердцем, и талах-ан — познающие руками, — поправила её валькирия, — Такими они рождались и от природы были одарены в чём-то одном. Талах-ар, — она сделала неопределённый жест вокруг левой части головы, — развита больше. Но талах-ар слабы телом и сухи в чувствах. Талах-ир — правая сторона, — она сделала такой же жест справа, — они создавали прекрасные скульптуры и картины. Я видела кое-что из творений валькирий во дворце вашего императора и во дворце Санта. Талах-ан — нечто среднее. Они сильнее и усидчивее, больше приспособлены делать, чем думать. И вот я пыталась понять, эта девушка… Кто она? Талах-ир, талах-ар или талах-ан.
— Человек становится тем, кем хочет. Как вы можете считать нас дикарями, если с детства приговариваете своих детей к судьбе, определённой его родом?
— Нет. Принадлежность к касте определяет не род. У валькирий нет рода, — Риана покачала головой, — боюсь, я не могу объяснить. Ты не валькирия, а я не талах-ар. Это разговор слепого с глухим.
— Хорошо, и что же ты выяснила?
Риана ответила не сразу. Она протянула Маркусу рисунок, тот смотрел на бессмысленное скопление геометрических фигур.
— Что это? — спросил он.
— Я просила её отразить на доске то, о чём я говорю. Это маленькое испытание. А для неё — просто игра.
— Видимо, ты говорила что-то про талах-ар и талах-ир, потому что я ничего не понимаю.
Риана встала и, подойдя к камину, подбросила дров.
— В том-то и дело. Я тоже.
Маркус опустил дощечку на стол.
— Ты ведь не, как там ты сказала… талах-ар.
— Нет, не талах-ар. Но это очень простые вещи. Меня учили им, потому что в моей работе они могли понадобиться. Вот для таких… детей. Если бы я нашла диких валькирий, я бы должна была привести их в храм для обучения. Но сначала я должна была бы понять, в какой храм их вести. Так решили талах-ар. Но они мало знали о диких валькирия. На самом деле, за несколько сот лет мы видели двух или трёх таких. Они не предусмотрели, что ребёнок, воспитанный, чтобы ублажать господина, вообще не будет талах.
