– Нам пора возвращаться, Полея, – сказал Глеб. – Идем.
Он протянул руку и помог ей встать. Подождал, пока Полея приведет в порядок одежду, а затем посторонился, выпуская ее из сеновала на воздух.
Когда они вернулись в горницу, отец и мать посмотрели на раскрасневшуюся Полею внимательно и спокойно, а Ставр – хмуро.
– Ну, как тебе наш огород, Глеб? – спросил он, прищурившись. – Не видал ли воров?
Полея быстро глянула на Глеба, улыбнулась, перевела взгляд на брата и со смехом спросила:
– Что ты мелешь, дурачок! Какие тут могут быть воры?
– Это я к тому, что тебя долго не было, – проговорил Ставр, по-прежнему обращаясь только к Глебу. – Что ты так долго делал на улице?
– Любовался луной, – ответил Глеб. – Луна сегодня очень красивая.
Полея зарделась и тихо засмеялась.
– Нам пора ехать, – резко произнес Ставр и поднялся из-за стола. – Я возьму мальчишку.
Он переступил через лавку и пошел к топчану, на котором спал мальчик.
– Может, останетесь на ночлег? – спросил его артельщик.
Ставр качнул головой:
– Нет. Нам пора ехать. Спасибо, что накормили и обогрели. Бывайте!
Он поднял мальчика на руки и двинулся к двери. Глеб и матушка Евдокия поклонились хозяевам, поблагодарили их за угощение и тоже двинулись к выходу.
Минут десять спустя, когда телега, которой правил Ставр, выехала со двора артельщика, Ставр повернулся к Глебу и негромко заявил:
– Полея – моя сестрица, и я ее люблю.
Глеб кивнул, раскуривая самокрутку.
– Ежели узнаю, что кто-то ее обидел, своими руками прибью, – пригрозил Ставр, чуть повысив голос.
Глеб ухмыльнулся, загнал дымящуюся сигарету в угол рта и сказал:
– Не слишком ли ты ее оберегаешь, Ставр? Ведь обычай гласит, что нетронутая девка неугодна духам.
– Дурацкий обычай, – процедил сквозь зубы Ставр.
– Возможно, – согласился Глеб. – Мне тоже не нравятся многие здешние обычаи, но у меня и в мыслях нет их исправлять. И обсуждать их я тоже не собираюсь.
Ставр понял замечание правильно и хоть и стиснул зубы, но опасную тему оставил.
5
Запах. Крев чувствовал их запах. Они были здесь. Мальчик и еще кто-то. Они уехали не больше двух часов назад. За ними до сих пор, подобно инверсионному следу самолета, стлалась в воздухе невидимая тропинка, сотканная из запахов.
Где-то неподалеку блуждал и запах рыжего Раха. Но ветер постоянно менялся, и сосредоточиться на Рахе и его спутнике Креву никак не удавалось. Что ж, значит, нужно заняться мальчишкой, а Рах пока подождет.
С полминуты Крев стоял в раздумье, не зная, как поступить: отправиться за мальчишкой и его друзьями, пока ветер не развеял шлейф запаха, или наведаться в дом и узнать, зачем они туда приходили?
Затем раздул широкие ноздри и принюхался еще тщательнее. В избе было трое. Взрослый мужчина, взрослая женщина и еще одна – помоложе. От этой пахло другим мужчиной. Совсем недавно она была с ним, на сеновале. Этот чужой мужской запах показался Креву знакомым. И вдруг он вспомнил его. Охотник! Тот самый, который заманил его в ловушку, опутал цепями и посадил в клетку!
Ярость холодной, жгучей волной захлестнула Крева. Значит, охотник сопровождает мальчишку в пути. Что ж, это даже к лучшему. Он разорвет мальчишку, а потом набросится на охотника и будет глодать его голову, слушая, как тот вопит от боли.
Образ корчащегося, истекающего кровью охотника доставил Креву удовольствие. Он тихо засмеялся, не заметив, что смех его звучит жутко, повернулся к лесу и хотел отправиться по следу, чтобы побыстрее нагнать своих жертв, но вдруг остановился.
Эти трое, в избе, они ведь могут что-то знать! Они дали мальчику и его спутникам приют – значит, они их друзья. Человеческая сторона сознания Крева подсказала ему, что будет полезно расспросить эту семейку о беглецах. В лесу много запахов, и Крев может сбиться со следа. А эти трое скажут ему, куда отправились мальчик и охотник.
Крев резко развернулся и, втягивая пульсирующими ноздрями воздух, направился к дому. Он знал, что взрослая женщина спит. Мужчина, лежавший рядом с ней, дремлет, балансируя на грани яви и сна. А молодая женщина лежит в своей постели с открытыми глазами и смотрит в потолок. На губах у нее улыбка. О чем она думает? Уж не о том ли человеке, который осчастливил ее на сеновале?
Крев усмехнулся. Женщины! Они одинаковы везде – в любом месте и в любом времени.
Черной тенью скользнул Крев к двери и осмотрел ее. Он хотел застать мужчину врасплох, чтобы не оставить тому ни единого шанса. Можно было бы сразу убить мужчину, но полезнее оставить его в живых. Женщина может соврать, перепутать, забыть, а мужчина вспомнит все. И расскажет все. Нужно только приставить к горлу его женщины острый коготь.
Крев запустил тонкую и гибкую, словно у моллюска, лапу в дверную щель, обхватил дубовый засов и осторожно сдвинул его в сторону. Засов лязгнул на железных скобах, но звук получился тихий. Вряд ли мужчина его услышал.
Крев втянул лапу и приоткрыл дверь, ловя пульсирующими ноздрями теплый букет запахов, хлынувший на него из избы. Он знал, что мужчина что-то услышал и приподнял голову с подушки. Несколько секунд мужчина вслушивался в тишину, затем снова опустил голову на подушку и облегченно пробормотал: «Показалось».
Позволив мужчине окончательно успокоиться, Крев двинулся дальше. В горнице царила абсолютная тьма, но Крев ловко лавировал между предметами, видя их своим особым зрением .
Вот и комната, где лежит на кровати молодая женщина. Запах ее тела доставил Креву удовольствие. Он даже почувствовал что-то вроде возбуждения – впрочем, чувство это быстро ушло. Кровь – вот что теперь по-настоящему возбуждало его. Горячая, живая кровь. Спазм голода скрутил желудок Крева, и он вынужден был остановиться, чтобы переждать приступ.
Эти проклятые приступы накатывали все чаще и становились все острее. Если так пойдет и дальше, вскоре голод станет ненасытным, и Креву придется есть постоянно.
Постепенно боль ушла, и Крев, переведя дух, двинулся дальше. Вот и комната девушки. Она что-то услышала и села в кровати.
– Кто здесь? – тихо окликнула она.
Крев усмехнулся. Он прекрасно видел ее. Юная плоть, которой он набьет себе брюхо. Но это потом. А сначала он разузнает про мальчишку. Крев скользнул к кровати.
– Здесь кто-то есть? – снова спросила девушка, и на этот раз голос ее дрогнул от волнения.
Крев бросился в атаку. Одной мощной лапой он обвил девушку за талию, а другой заткнул ей рот. Она задергалась, заметалась на кровати, пытаясь вырваться и закричать, но Крев так крепко сдавил тело девушки, что кости ее затрещали.
