– Угу, – кивнул Глеб. – Хочешь попробовать?
Она качнула головой и сказала:
– Я христианка.
– Ну и что? Иисус тоже боролся с бесами. У каждого свой метод.
Немного поразмыслив, матушка Евдокия взяла протянутую Глебом самокрутку, осторожно поднесла к лицу и понюхала.
– Пахнет травой, – сказала она. Покосилась на бензиновую зажигалку, которую Глеб все еще держал в руке, и спросила: – Могу я взглянуть на твое огниво?
– Легко. – Глеб протянул ей зажигалку.
Взяв зажигалку, Евдокия долго вертела ее в руках. Затем восхищенно проговорила:
– Твое огниво сделал искусный мастер! – Она провела кончиком пальца по гравированной надписи и продолжила: – И клеймо красивое. Как зовут этого мастера?
– «Зиппо», – ответил Глеб.
– Странное имя. – Она вернула зажигалку Глебу.
– Смотрите! – тихо воскликнул вдруг Ставр.
Евдокия и Глеб взглянули туда, куда он указывал. У подножия холма они заметили маленького человечка. Он что-то мастерил между березами, и по некоторым признакам Глеб догадался, что строит он помост. И Глеб понял, для чего. Человечек делал тайник для шкурок, недоступный хищникам и укрытый от людских глаз.
– О, боги! – тихо выдохнул вдруг Глеб. Он узнал человечка, но это нисколько не ободрило его, а скорее – обеспокоило и даже напугало.
Поднявшись с травы, Глеб громко проговорил:
– Приветствую тебя, Дабор!
Коротышка оглянулся и удивленно вскинул брови:
– Гудимир? – Он подозрительно воззрился на спутников Глеба. – А кто это с тобой?
– Это – ходок Ставр. А женщина и ребенок – его ведо?мые.
– А что вы делаете здесь?
– Дабор, я хотел спросить тебя о том же. Как ты здесь очутился?
Коротышка нахмурился.
– Не понимаю тебя, Гудимир. Ты ведь знаешь, что я всегда охочусь в окрестностях Черного бора.
– Но ты не в Черном бору, Дабор. Ты – в Гиблом месте.
Лицо коротышки неприятно дернулось.
– Это что, шутка?
Глеб и Ставр переглянулись.
– Нет, – ответил Глеб. – Это в самом деле Гиблое место. Мы отошли на десять верст от межи.
Лицо Дабора снова дернулось.
– Зачем ты так жестоко шутишь надо мной, Гудимир?! – с упреком воскликнул он. – Ты ведь знаешь, что я два месяца не держал во рту ничего хмельного. Не думал, что ты так жесток!
Коротышка повернулся и торопливо зашагал к чащобе.
– Стой, Дабор, – громко сказал Глеб. – Стой!
– Боги покарают тебя за твою жестокость, Гудимир! – крикнул через плечо Дабор и, пригибаясь под тяжестью звериных шкур, быстро зашагал в чащобу.
Глеб с хмурым удивлением смотрел ему вслед.
– Что с этим охотником? – спросил его Ставр. – Он, и вправду, думает, что находится в окрестностях Черного бора?
– Похоже, что да, – хмуро ответил Глеб.
– Может быть, нам следует догнать его и помочь ему отсюда выбраться?
Глеб покачал головой:
– Нет. Если он забрался так далеко в Гиблую чащобу, то сможет и выйти обратно. Дабор отличный следопыт.
Несколько секунд оба молчали. Потом взглянули друг другу в глаза.
– Ты думаешь о том же, о чем и я? – тихо спросил Ставр.
– Да, – так же тихо отозвался Глеб.
– Зерцало?
Глеб нахмурился и повел плечом:
– Не знаю, но очень похоже.
– О чем это вы? – насторожилась Евдокия.
– Иногда в Гиблом месте встречаются странные вещи, – сказал Глеб. – Одна из них – зерцала.
– Что это?
– Дабор мог находиться за много верст отсюда, – объяснил матушке Ставр. – Но гнилой, насыщенный влажными парами воздух Гиблого места отразил его облик и, многократно его повторив, донес до нас.
– Ты видел такое раньше? – спросила ходока Евдокия.
Ставр качнул головой:
– Нет. Но слышал об этом от других ходоков.
Евдокия повернулась к Глебу.
– А ты?
– Видел пару раз, – нехотя ответил Глеб.
– Но Дабор разговаривал с нами. Он отвечал на наши вопросы, – сомневался Ставр.
– Это-то меня и настораживает, – сказал Глеб, разглядывая черные деревья, за которыми скрылся маленький охотник. – Обычно зерцала безмолвны. Думаю, Гиблое место научилось манипулировать ими. Словно кукольник своими марионетками.
– Слова, которые ты говоришь, мне незнакомы, – растерянно проговорила матушка Евдокия. – И я… Я не совсем вам верю. Этот охотник был живой человек, и он смутился, когда увидел нас.
– Вот как? – прищурился Глеб. Он вдруг нагнулся и поднял с земли дубовый листок. Под ним блеснула монетка.
– Дабор обронил ее, когда уходил, – сказал Глеб. – Возьми ее.
Евдокия рассеянно нагнулась и хотела подхватить монетку, но пальцы ее, пройдя сквозь монету, схватили лишь воздух.
– Этой монеты нет? – удивленно проговорила она.
– Она есть, – сказал Глеб. – Но лежит не здесь, а в десяти или двадцати верстах отсюда.
Матушка Евдокия нахмурилась.
– И как же нам отличать настоящее от ненастоящего? – спросила она.
Глеб холодно усмехнулся.
– Настоящие твари гибнут от удара моего клинка.
– Хороший подход, – иронично заметила Евдокия. – И чисто мужской. Сначала рубить мечом, а потом выяснять – правильно или нет.
– Хороший или нет – но другого у нас все равно не имеется, – сухо откликнулся Глеб. – Достань-ка свой костяной компас, матушка. Пора взглянуть на стрелку.
Евдокия достала из сумки лешью указку и положила ее на свою узкую, длинную ладонь. Костяная стрелка покрутилась чуток, потом дрогнула и остановилась, указывая заостренным концом в глубь чащобы, туда, куда ушел призрачный охотник Дабор.
Евдокия взглянула на мрачную чащобу и поежилась.
– Нам нужно туда, – сказала она.
– Да, – кивнул Глеб. – Пожалуй, мне стоит пойти и разведать обстановку. Ставр, пригляди за ними.
Глеб поправил за плечом кобуру с ольстрой и шагнул к чащобе, но Ставр встал у него на пути.
– Первоход, позволь мне сделать это, – попросил он, хмуря брови. – Я четыре раза был в Гиблом месте и умею быть осторожным.
Глеб несколько секунд раздумывал, затем кивнул.
– Хорошо. Только не задерживайся долго. Если ты не вернешься через полчаса, нам придется идти за тобой.
