На этот раз удар пришелся в пустоту, а следующего удара не последовало – самый рослый из волколаков, подскочив к Ставру, махнул когтистой лапой и выбил у него из рук меч.
Волколак легко повалил обезоруженного ходока на землю и положил ему на грудь когтистую лапу. Двое других волколаков сделали попытку отнять у него добычу, но он рыкнул на них, и они, пригнув головы, отошли в сторону.
Волколак снова воззрился на полупридушенного Ставра. Его небольшие желтые глаза пылали злобой и голодом.
– Чего ждешь, тварь! – крикнул Ставр. – Давай! Сожри меня!
И вдруг волколаки, как по команде, подняли морды и шумно втянули воздух ноздрями.
Тяжелая лапа сошла с груди Ставра. Твари резко повернулись и зарычали. Приподняв голову, Ставр увидел в пяти саженях от себя огромное черное чудовище, описать которое он никогда бы не смог, потому что не нашел бы для этого подходящих слов.
Чудовище было раза в полтора крупнее самого крупного из волколаков, шерсть его – клочковатая, грубая – была так черна, что отливала синевой. Из бесформенного тела, похожего на один огромный напряженный мускул, торчали в разные стороны лапы – толстые и тонкие. На одних были человеческие пальцы, другие заканчивались огромными черными когтями, длиною превосходившими метательные ножи.
И вдруг Ставр понял, кто стоит на краю поляны. Это была та самая тварь, которую они с Глебом продали Крысуну Скоробогату.
Волколаки снова зарычали – громко, угрожающе. Шерсть на их мощных холках встала дыбом, глаза заполыхали огнем, с клыков закапала слюна. Они не собирались отказываться от своей добычи просто так. Однако чудовище тоже не отступило.
И тут волколаки ринулись на чужака. Они не стали окружать чудовище, выжидать момент для прыжка, а просто набросились на него, вцепившись зубами в его лапы и бока, и стали грызть их.
Ошметки окровавленной шерсти летели во все стороны. Несколько мгновений чужак молча глядел, как твари грызут его тело, словно был ошеломлен их наглостью, затем, резко выбросив вперед одну из лап, схватил самого крупного волколака за глотку и одним рывком вырвал ему кадык.
Покончив с вожаком, чудовище схватило оставшихся волколаков за загривки, приподняло их в воздух и с силой столкнуло головами. Удар получился настолько сильным, что черепа волколаков сплющились, как яичные скорлупки.
Чужак отшвырнул обмякшие тела тварей и повернулся к Ставру. Ставр стоял возле пихты, сжимая в руке меч и угрюмо глядя на чудовище. Лицо его было испачкано кровью, порванная одежда висела клочками.
Чужак прищурил маленькие глазки, почти неразличимые среди пучков шерсти и складок черной кожи. Затем принюхался. Что-то в поведении ходока ему не нравилось. Слишком твердым был взгляд этого молокососа, слишком уверенной была его осанка.
Чужак чуял опасность, но не мог понять, от кого или от чего она исходит.
– Ну? – хрипло крикнул Ставр. – Чего встал, ублюдок? Испугался? И правильно сделал! Это ведь я поймал тебя! Я опутал тебя цепями и продал Крысуну! Помнишь?
Чужак свирепо взревел и устремился к ходоку мощными скачками, как до этого бежали к нему волколаки. Но Ставр и на этот раз не сдвинулся с места. Еще во время схватки с волколаками он заметил трос из переплетенных корней, натянутый между двумя подпорками, спрятанными у нижних ветвей пихты.
Заметил он и небольшой – сажень на сажень – участок земли, покрытый пожухлым дерном, уровень которого был чуть ниже окружающей его почвы.
Убегать от чудовища не имело смысла. Оставалось надеяться на то, что боги помогут Ставру, как помогали уже не раз, и старая ловушка сработает.
Прыжок… Еще один… Как только чудовище оказалось на пожухлом пятачке земли, Ставр бросился к дереву и ударом меча разрубил канат, одновременно пнув сапогом по высокой подпорке, похожей на рычаг.
Что-то громко ухнуло в воздухе, и резкий порыв ветра вздыбил Ставру волосы. А вслед за тем земля разверзлась под ногами у чужака, а на голову ему рухнула тяжелая решетка из обструганных березовых стволов, с торчащими из звеньев острыми колышками.
Тварь рухнула на дно неглубокой ямы, и решетка с кольями крепко припечатала его ко дну, пронзив черное тело чудовища в полудюжине мест. Чудовище взревело от боли, задергалось и заскребло когтями по решетке, но все было бесполезно.
Приглядевшись, Ставр с изумлением разглядел на острых концах деревянных колышков напайки из белого железа. Тот, кто поставил эту ловушку, поставил ее не на зверей, а на темных тварей.
Скорей всего, это были нелюди. Ставр слышал от старых ходоков, что в былые времена нелюди – так же, как и люди, – отлавливали оборотней и волколаков и продавали их хозяину Порочного града. Богатый купец не брезговал вести с ними дела.
Впрочем, напайки из белого железа говорили о том, что нелюди не хотели поймать тварь, они хотели ее убить. Как бы то ни было, но ловушка оказалась весьма кстати.
Уже второй раз за последние несколько дней чужая ловушка спасала Ставру жизнь. «Может, боги берегут меня для чего-то?» – подумал он.
Тварь на дне ямы издала горлом жуткий, гортанный звук, отчасти похожий на человеческую речь.
– Ворчи, ворчи, – угрюмо проговорил Ставр. – Меня ты уже не напугаешь.
Он вложил меч в ножны, повернулся и зашагал по лесу, держа путь к меже и думая о том, что больше никто не посмеет назвать его неопытным юнцом.
Глава седьмая
1
Два часа Глеб и Евдокия брели по чащобе. Мальчика они несли на носилках, сделанных из ивняка и соснового лапника. Каждые полчаса останавливались на пять или десять минут, чтобы передохнуть и восстановить силы.
Пес неутомимо бежал впереди и даже во время краткого отдыха не сидел у ног Глеба, а наматывал круги вокруг импровизированного лагеря, обнюхивая кусты, деревья и траву.
Наконец, раздвинув в очередной раз кустарник, Глеб улыбнулся и сказал:
– Теперь мы сможем отдохнуть по-настоящему.
Евдокия увидела перед собой небольшую хижину.
– Что это? – спросила она удивленно. – Откуда она здесь?
– Не знаю. Но когда я пришел в Гиблое место в первый раз, хижина уже была.
В отдалении угадывался берег реки, густо поросший осокой, стрелолистом и рогозом. Чуть в стороне поблескивал водоем с крутыми, густо заросшими лесом и высокой травой берегами.
– Жутковатое озеро, – негромко проговорила матушка Евдокия. – Не люблю таких.
– Бобры сделали запруду и перегородили ручей, – объяснил Глеб. – Бобров давно нет, а озерцо осталось. Дружок, иди разведай, что там и как!
Пес ринулся вперед. Добежав до хижины, он обнюхал гнилое крылечко, затем поднял нос по ветру и несколько секунд нюхал воздух. Потом – посчитав, по всей вероятности, что никакой опасности для хозяина нет, – вернулся и завертелся у ног Глеба, виляя хвостом.
