В нижней части бюллетеня содержался призыв ко всем заинтересованным горожанам принять участие в митинге. Далее стоял не вызывавший сомнений псевдоним автора и адрес электронной почты.
Ричер вернул бумагу Джонсу.
– Что вы думали об этом в то время? – спросил он.
– С водой всё в порядке, – ответил Джонс. – И никогда не возникало никаких проблем. Я помню, что сначала решил, будто бумаги составил адвокат, который пытается примазаться к успешному начинанию. Он рассчитывал выступить против крупной корпорации с серьезным иском, надеясь, что, возможно, она захочет заключить сделку. Проблемы с грунтовыми водами – это всегда плохая пресса. И тогда адвокат получит треть. Но я больше никогда о нем не слышал. Наверное, у них ничего не вышло. Насколько я понимаю, доказательства так и не удалось получить. Впрочем, они и не могли этого сделать – вода всегда была хорошей.
– Вы сказали, что сначала приняли его за адвоката, – напомнил Ричер.
– Позднее кто-то рассказал мне, что шум поднял безумный, старый и вздорный придурок, живший пятью милями к северу отсюда. Я с ним встречался; он показался мне вполне безобидным и явно не рассчитывал получить какие-то деньги. Он лишь хотел, чтобы они признали свою неправоту. Нечто вроде публичной исповеди. Чего не могло произойти из-за того, что вода никак не пострадала.
– Вы не ходили на митинг?
– Митинги не для меня, – заявил Джонс.
– Жаль, – сказал Ричер.
– Почему?
– В бюллетене отсутствует один очень важный факт о Райантауне.
– Какой?
– Где именно он находился.
– Я думал, вы знаете, – удивленно проговорил Джонс. – Вы упоминали боковую дорогу и реку.
– Всего лишь догадка. К тому же вы сами сказали, что сейчас это место должно быть похоже на первобытный лес. Но на первый взгляд так выглядит две трети штата. Я не хочу потратить на поиски целый день.
– Чтобы взглянуть на место, где вырос ваш отец? Некоторые люди готовы потратить на поиски весь день.
– А где вырос ваш отец? – спросил Ричер.
– Здесь.
– Чудесное место, как я вижу. Однако мы только что согласились, что Райантаун – это всего лишь заросший лесом участок земли. Тут есть некоторая разница.
– Речь может идти о сентиментальных ценностях, – заметил Джонс. – Людям нравится знать, где их корни.
– Прямо сейчас я хотел бы знать, что нужно человеку, который хочет построить фабрику. Ему потребуется дорога и вода. Что-нибудь еще?
– Понятия не имею, – ответил Джонс.
– Но вы знаете, как используют землю.
– Я думаю, место, где дорога подходит к реке, будет самым подходящим. Ищите рощу с ровными границами. Соседи захотят иметь безопасные луга для своего скота. Они снесут развалившиеся дома задолго до того, как появятся новые деревья от принесенных ветром семян. И рощи будут иметь такую же форму, как ограды. Обычно бывает наоборот.
– Большое вам спасибо, – сказал Ричер.
– Удачи, – ответил Джонс.
Дверь с экраном от москитов открылась, а потом захлопнулась у него за спиной.
Ричер двинулся к воротам, и все двенадцать собак последовали за ним.
Глава 16
Патти и Коротышка перешли на стулья, стоявшие перед их номером. Патти изучала вид, открывавшийся с ее места, – мертвая «Хонда», мощенная булыжником парковка, два плоских акра земли и темная полоса леса за ними, неумолимого, точно стена.
Она посмотрела на часы.
– Почему, когда кто-то говорит, что приедет через два или четыре часа, всегда получается ближе к четырем?
– Болезнь Паркинсона, – сказал Коротышка. – Работа занимает максимальное количество возможного времени.
– Закон, – поправила Патти. – А не болезнь. Болезнь – это когда человек начинает трястись.
– А я думал, так бывает, когда прекращаешь пить.
– Это совокупность многих вещей.
– Сколько времени у него осталось?
Патти снова посмотрела на часы и сделала мысленные вычисления.
– Тридцать три минуты, – ответила она.
– Может быть, он не имел в виду точно четыре часа, – заметил Коротышка.
– Он сказал, минимум два часа, максимум – четыре, – сказала Патти. – Как по мне, так это довольно точное определение. А потом он добавил: «Я обещаю, что отправлю вас в путь, вот вам крест». Со своим акцентом.
Коротышка смотрел на темный участок леса, откуда выехал грузовик.
– Расскажи мне, что говорил тебе механик, – попросил Коротышка.
– Больше всего мне понравились его слова о том, что ему нужно платить по счетам. А потом он добавил, что поедет на автостраду; может быть, ему повезет и он найдет разбитую машину. Все очень профессионально. Так мог сказать только механик. Кто еще скажет, что попавшая в аварию машина – это везение?
– Он кажется настоящим, – сказал Коротышка.
– Я думаю, он настоящий, – ответила Патти. – И уверена, что он приедет.
Они смотрели на дорогу. Солнце поднялось, и передние ряды деревьев были ярко освещены. Массивные стволы, стоявшие рядом, за ними другие, подлесок, ежевика и ветви, наклоненные под самыми диковинными углами.
– Сколько у него осталось времени? – спросил Коротышка.
Патти проверила часы.
– Двадцать четыре минуты, – ответила она.
Коротышка промолчал.
– Он обещал, – сказала Патти.
Они смотрели на дорогу.
И он приехал.
Они почувствовали это еще до того, как увидели. Где-то далеко возник низкий шум, словно что-то задрожало, словно наступил напряженный момент в фильме, как если бы что-то крупное рассекало значительные массы воздуха. Потом послышалось тяжелое биение гигантского дизельного двигателя, инфразвуковой пульс толстых шин и огромной массы. И они увидели, как из-за деревьев появился эвакуатор. Огромный. Промышленных размеров. Для большегрузных машин. Такой мог вытащить на автостраду даже восемнадцатиколесный грузовик. Ярко-красный. Двигатель громко ревел, машина ехала на низкой передаче.
Патти встала и помахала рукой.
Грузовик свернул с дороги на парковку. Она сказала, это будет самый шикарный грузовик из всех, что они видели, исходя только из голоса механика, – и не ошиблась. Он оказался ярким, точно карнавальная платформа. Красная краска покрыта воском и отполирована, золотые декоративные полосы на кузове, хромированные колпаки на колесах и накладки, отполированные до ослепительного блеска. Сбоку гордо написано имя хозяина буквами высотой в фут, в корпоративном стиле. Карел, а не Кэрол.
– Ничего себе, – сказал Коротышка. – Просто потрясающе.
