– Такие вещи не принято выносить на посторонних… Они испугались. Или правда не узнали там, на сцене…
Воспоминание заставило Платона содрогнуться.
– Как же вы узнали?
– Брошь, – ответил Платон. – На ее скромном платье брошь выделялась.
– Вспомните ее имя?
– К сожалению, никогда его не знал… Видел, что приходила прослушиваться…
– Благодарю, Платон Петрович, вы оказали неоценимую услугу розыску… Теперь мы наверняка найдем убийцу.
К комплименту Платон отнесся с равнодушием. Очень выдержанный юноша.
– Прошу вас, господин Ванзаров, сделайте все возможное, чтобы найти эти проклятые брильянты Кавальери…
Об этом можно было и не просить. Для того сыскную полицию и держат на жалованье. И нет ей покоя. Даже в отпуске надо что-то разыскивать.
13
Божественная Отеро так много врала, что умела отличить ложь с зарытыми глазами. Закрывать глаза ей не пришлось. Тут происходила не ложь, а какая-то глупость. В ее гримерной стоял довольно представительный господин в длинном сюртуке с вышивками на лацканах и рукавах. Он доложил, что послан по поручению великого князя Николая Николаевича от сыскной полиции охранять и защищать от неприятностей. В чем и предложил свои услуги. Господин был учтив и солиден. Отеро смущало только одно: он назвался Азардов. Но он совсем не тот красавец с роскошными усами! Этот тоже неплох, но и близко не Азардов. В чем тут жульничество? Не разгадав загадку, Отеро захотела отделаться от фальшивого Азардова.
– Благодарю вас, – сказала она, протягивая руку для поцелуя. – Теперь я совершенно спокойна.
– Прошу телефонировать мне по номеру 32, это сыскная полиция, – сказал он, отпустив ее руку после сухого поцелуя, совсем не такого, каким впиваются русские мужчины. – Прибуду в любое время и место. При случае передайте его высочеству, что его повеление исполнено, Азардов и сыскная полиция вас берегут…
– Непременно передам…
Отеро захотелось как можно скорее избавиться от этого господина. Низко кланяясь, он наконец удалился из гримерной. Отеро вздохнула с облегчением. Она уже слышала, что в театре случилось нечто, о чем Александров запретил болтать под страхом мгновенного увольнения. Но где же узнать пикантную новость?
Отеро отправилась на сцену. Именно там могла попасться какая-нибудь мелкая актриска, которая могла передать запретную сплетню. Но, как назло, на сцене никого не было. Кроме крепкого господина, который опускал трос. Его спина показалась знакомой.
– Азардов! – победно крикнула она.
Ванзаров обернулся. Он как раз успел проверить ловушку. Мешок был на месте.
– Госпожа Отеро, добрый день.
Как ей нравился этот равнодушный, не заигрывающий тон. Как он возбуждал. Как хотелось покорить этого неприступного мужчину. Она подошла, играя бедрами, что всегда производило убийственное впечатление.
– У вас появился соперник…
– Очень рад, – ответил этот гордый красавчик.
– Кто-то назвался вашим именем.
– Неужели?
– Да, представился: «Азардов из сыскной полиции».
– Какая дерзость. Можете описать, как он выглядел?
Отеро довольно точно обрисовала внешность, не забыв упомянуть черный сюртук с вышитыми веточками. Не было сомнений, кто присвоил себе его доблестное имя. Но и раскрывать его было нельзя. Влезть в «шкуру Азардова» Шереметьевский мог только от безвыходной ситуации: настоящий-то в отпуске. Надо оставить начальника сыскной полиции в его заблуждении. Наверняка сейчас он угощается на террасе «Аквариума».
– Никакой ошибки, мадам. В сыскной полиции два Азардова: младший, – Ванзаров показал на себя. – И старший. Вам предоставили старшего. По статусу.
Божественная топнула ножкой.
– Но я не хочу его! Я хочу вас!
– Ничего не поделать. В России все решает начальство. Нам остается только подчиниться его воле…
От раздражения Отеро чуть было не стала кусать губу: привычку, от которой с трудом освободилась.
– Хорошо, так и быть, раз вы такой холодный, – сказала она. – Только при одном условии: расскажите, что опять случилось в театре. Все боятся рот открыть.
Это была приятная новость. Видимо, власть Александрова действует. Когда ему надо.
– Мадемуазель Кавальери покинула театр и отказалась выступать в бенефисе, – раскрыл Ванзаров часть правды.
На божественном лике промелькнул испуг.
– Как же она посмела так поступить? Мерзавка, – не забыла добавить она.
– Ее можно понять. Кавальери опасается за свою жизнь. Вчера на спектакле рядом с ней упал мешок с песком. Только чудо спасло ее от неминуемой смерти или увечья.
Темперамент наконец вырвался горячим испанским ругательством. Звучало красиво: как звук шпаги тореро, когда входит в быка.
– Это катастрофа, – сказала она по-французски. – Я так хотела этот бенефис. Она моложе меня на четыре года, лучше танцует, у нее смазливое личико. Мне надо доказать… – она чуть не сказала «ему», – что первая звезда – это я. Доказать в один вечер… Столько готовилась, и все бесполезно.
– Можете занять собой все представление.
Отеро резко отмахнулась.
– Не то, совсем не то… Что же делать? Как ее вернуть… эту мерзавку?
– Есть один шанс, – сказал Ванзаров. – Надо узнать, кто срезал веревку подвешенного мешка.
Она не раздумывала ни секунды. Притянув к себе голову Ванзарова, прошептала имя в самое ухо.
– Это была шутка… Немного попугать, оживить кровь… Ее никто не хотел убивать…
Объяснения были лишними. Сделанного не воротишь.
– Постараюсь ее убедить, – сказал Ванзаров. – Кстати, где она проживает?
– В «Пале-Рояль»…
Неплохая гостиница на Пушкинской улице. Номера в средней цене. Звезда могла бы выбрать что-то более роскошное. Например, «Англию» или «Европейскую». Видно, деньгам счет ведет.
– Помоги мне, Азардов, – сказала Отеро и, обхватив его шею, страстно впилась в губы. Поцелуй вышел слишком горячим. Еще немного, и Ванзаров растаял бы. Божественную пришлось отрывать от себя с некоторым усилием. Она никак не хотела отрываться, прижимаясь всем телом.
Оправив встревоженные усы, Ванзаров пожелал всего доброго. И поскорее убрался со сцены. От этих испанок только и жди необдуманных поступков. На выходе из театра ему пришлось задержаться. Чтобы не попасть на глаза Левицкому и Турчановичу. Судя по всему, пристав пребывал в полном отчаянии. Не каждому полицейскому участку так везет – получить ограбление века.
14
Синьор Капелло терял последнюю надежду. Уже в третьем магазине оружия ему отказались продать револьвер. Он не понимал, в чем причина. Предлагал любые деньги, все, что у него были, но ему отказывали. Это было ужасно, несправедливо, обидно. Капелло знал, что в России берут только рубли. Нарочно сходил в банк и поменял лиры. Он давал рубли, новые хрустящие купюры. Но ему отказывали. Без объяснения причины. Что за странная, дикая страна, в которой совершеннолетний человек не может купить револьвер? Это не Европа. В Италии только плати, тебе продадут что угодно.
