– Степан Иванович, женщину в белом с блестками видели тут?
– Вон она, шалава, – Варламов указал на Отеро, что как раз показалась и исчезла в проеме кулис, сверкая, что твое море под солнцем.
– Другая была?
– Кавальери? Так судачат, что не будет итальянки…
Драгоценные секунды разлетались бабочками. Ванзаров глянул наверх. Там, в темной вышине сцены, что-то было. Он только не мог понять, что именно светлело там.
– Как попасть на самый верх?
Варламов решил, что полицейский чудит. И вид у него странный: жилетка порвана, галстук набок.
– Выходите из театра на задний двор, там пожарная лестница.
– Есть свободный подъемник?
– Вот он, – Варламов указал на соседний трос, закрепленный «кошкой». – Вронский поначалу кричал, что все будут надобны, а сам не явился, так мы и без него управились. Вечно напу…
Язык мастера сцены прилип к горлу, Варламов буквально лишился дара речи. Случилось невероятное: полицейский вырвал «кошку», прыгнул на трос, зацепившись ногами и пропустив его под мышкой так, чтобы руки были свободны, и стал тянуть конец с противовесом. Трос пошел медленно, но легко, увлекая Ванзарова наверх. Противовес отличный…
– Вот и вся разгадка исчезновений! – рявкнул он, перекрикивая оркестр. – Степан Иванович, тяни! Изо всех сил! Очень быстро! Пошел!
Не говоря лишнего, Варламов приложил силу, как просили. До тех пор плавно поднимавшийся, Ванзаров взлетел ракетой и исчез в темной вышине.
– Вот что театр с людьми творит, – проговорил мастер сцены, удерживая трос рукой. Он глядел наверх и видел, как ловко полицейский перебрался с троса на мостик, что был проложен на самой верхотуре по контуру сцены. – Уж как начнут чудить, так спасу нет…
В подтверждение его слов зал грянул аплодисментами.
Отеро вышла на первый поклон, ничего не скрывая в глубоком декольте. Чтобы сильнее разогреть публику, она махнула дирижеру: следующий номер без остановки!
13
Александров обрел полное спокойствие, какое не снилось и греческим философам. Приказав капельдинерам и официантам наблюдать за главным входом, а сторожу с пожарным – за служебным, Георгий Александрович отдался на волю судьбы. Больше ничего поделать он не мог. Да и не хотел. Кавальери упустила в контракте почти невероятный случай. Действительно, если она умрет или исчезнет, хозяин «Аквариума» никому и ничего не должен платить. Была этуаль, и нет этуали. Грандиозный скандал от зрителей в расчет не брался. Покричат да успокоятся. Его театр лучший в столице, зрители никуда не денутся. Репортеры напишут как надо – после угощения в ресторане.
Можно было наслаждаться танцем Отеро. Испанка очень недурно вертелась, скакала и прыгала. Впечатление усиливал прозрачный тюль.
Он взглянул на часы. Отеро осталось два номера. Антракта между представлениями звезд не предусматривалось. В бою бабочек антрактов не бывает. Бьются, пока одна не падает замертво… Сейчас Отеро поблещет брильянтами и убежит со сцены под овации. Дальше что-то случится. Одно из двух: или Горже сотворит чудо, или ее выгонят завтра же. А заодно Вронского, который совсем потерял чувство меры. Мало того что влип в дурную историю, так еще не хватило храбрости явиться на бенефис. Прячется под какой-нибудь юбкой, мелкий подлец… От этой мысли Александрову стало мерзко, будто проглотил несвежую устрицу.
Надежды, что появится Кавальери, осталось с ноготок. Ему доложили, что горничная итальянки явилась сначала с букетом, а потом без него. Но что толку в горничной? Александров взглянул на часы: даже если Кавальери со всех ног вбежит в театр, не успеет переодеться. Придется держать зал в ожидании, но Энгель достаточно опытный дирижер, чтобы сыграть пьеску для разгона скуки.
Только спокойствие князя Барятинского немного смущало. Александров хоть и был во фраке, но не пошел в ложу к важным гостям. Остался наблюдать за сиятельным влюбленным. Великий князь Николай Николаевич был не менее важен для театра, Александров встретил Его Императорское высочество глубоким поклоном. И на сегодня потерял к нему всякий интерес: его пассия блистала подарками на сцене. О чем тут беспокоиться? А вот Барятинский вел себя странно. Кажется, наслаждался танцем соперницы. Быть может, пропала любовница, так и из сердца вон, новая сыщется? Георгий Александрович не мог разгадать эту загадку, да и не сильно пытался. Что влезать в княжеские чувства, когда контракт на его стороне.
Отеро станцевала свое знаменитое фанданго. Публика была довольна. Не давая остыть аплодисментам, испанка перешла к последнему номеру, тангильо. Тюлевое платье уже не скрывало ничего. Надо сказать, что на фоне взлетающих и опускающихся гирлянд, криво расписанного задника, брильянтового дыма танец был обжигающим. Как завтра напишут репортеры. И, в общем, не сильно покривят душой.
Отгремели последние аккорды. Отеро замерла в пластической позе на краю авансцены. Сразу раздались возгласы «браво!», галерка яростно аплодировала, Александров узнал характерное хлопанье клакеров. Но и без них зал бесновался.
Грохольский с Тишинским, забыв о вражде, хлопали и кричали. Хлопал Левицкий с Турчановичем, хлопал великий князь, как настоящий покровитель искусства. Даже Лебедев позволил себе пару хлопков, Диамант был куда более щедр. Во всем зале не аплодировали только двое: Нитяев не хотел отвлекаться, синьор Капелло хранил ладоши для нее, единственной. Не хватало, чтобы после стольких мук он поддержал триумф мерзкой цыганки. Скоро ей предстоит узнать свое место, когда на сцену выйдет настоящая звезда.
В другой ситуации Александров был бы на седьмом небе от приема публики. Но сейчас он ждал того, что последует, что случится через считаные секунды…
Отдав последний поклон, глубокий и изящный, Отеро в балетной манере, приподняв руку, выбежала со сцены. Опустевшая сцена ждала соперницу. Бой подошел к решающему моменту.
Александрову хотелось оказаться за кулисами, чтобы своими глазами посмотреть, что там сейчас происходит, как Горже готовится выйти.
Сомнений не осталось: Кавальери нет в театре. Капельдинер подтвердил: итальянку не видели. Значит, надо готовиться к большому скандалу. Или чуду.
Энгель стоял за пультом и не давал музыкальный номер для паузы. Он смотрел за кулисы и, кажется, получил оттуда знак. Александров не мог понять, чем там командует Горже. Неужели играет в звезду? Ну, пусть попробует…
Зал затих. На подмостки вышла дама в простом белом платье, чуть открывавшем шею. Никаких драгоценностей. Только алая роза в руке. Лицо скрывала маска «летучая мышь», строгая и простая, без блесток и украшений. Александров оценил: у Горже оказался недурной вкус. Что ж, посмотрим…
Кивнув дирижеру, дама прижала розу к сердцу…
14
Мостики были подвешены так, чтоб рабочие могли заняться починкой верхних блоков подъемников. Или достать до падуги – мало ли, вдруг наверху декорация запутается. Узкие дощечки были перевязаны веревкой. Ванзаров ощутил шаткую хлипкость, ступив на них. В горах не бывал, но видел в иллюстрациях, как между ущельями бросают такие мостики. Только чтобы перебраться через пропасть. У него под ногами разверзлась пропасть сцены.
