– Это всего лишь дети, – сказала Астрид.
– Мы все дети. И мы все скоро станем голодными детьми.
– Они привыкли, что учителя или родители приказывают им, что делать. Ты должен быть более прямолинейным. Типа: «Эй, детишки, за работу. Живо», – она на секунду задумалась, а потом добавила: – «Иначе…»
– Иначе что? – спросил Сэм.
– Иначе… не знаю. Мы не должны никому позволить умереть с голоду. Если можем. Я не знаю, что – «иначе». Я знаю только одно: от детей нельзя ожидать, что они сами начнут действовать правильно. В смысле, когда я была маленькой, мама давала мне золотую звёздочку, когда я вела себя хорошо, и забирала, когда не очень.
– И что я должен делать? Запретить трём сотням ребят, живущим в семнадцати или девятнадцати разных домах, смотреть DVD? Отобрать айподы?
– Быть папочкой трёх сотен детишек нелегко, – признала Астрид.
– Я им не папочка, – почти прорычал Сэм. Очередная бессонная ночь в длинной череде аналогичных не лучшим образом сказывалась на настроении. – Я должен быть мэром, а не отцом.
– Эти дети не видят разницы, – заметила Астрид. – Им нужны родители. Поэтому они равняются на тебя. И на Маму Мэри. И даже на меня иногда.
Малыш Пит выбрал именно этот момент, чтобы взлететь в воздух. Он поднялся всего на фут, дюймов на восемнадцать, и завис, руки поплыли наверх, пальцы ног были направлены вниз.
Сэм сразу это заметил. В отличие от Астрид.
– Какого…
Сэм глазел на Пити, мигом забыв о пустых автобусах.
Малыш Пит парил в воздухе. Его неизменный спутник, геймбой, упал на землю. Прямо перед ним, всего в нескольких футах, что-то начало материализоваться.
По размеру это было не больше самого Малыша Пита. Красное, блестящее, украшенное золотом тело в виде кегли, и на нём кукольное лицо с безжизненными глазами.
– Нестор, – сказал Малыш Пит, он казался почти счастливым.
Сэм узнал её. Такая матрёшка стояла на комоде в комнате Малыша Пита. Русская игрушка: несколько одинаковых кукол – вернее, их оболочек, – которые вкладываются одна в другую. Сэм не знал, сколько их всего. Как-то раз он спросил о них Астрид. Выяснилось, что это московский сувенир, который прислал их дядя, любитель путешествий.
Матрёшка предназначалась в подарок Астрид, но Малыш Пит немедленно вцепился в неё. И даже дал ей имя: Нестор. А поскольку Малыш Пит нечасто играл в игрушки, Астрид позволила ему забрать её себе.
– Нестор, – повторил Малыш Пит, но теперь уже с сомнением, озадаченно.
На глазах у ошеломлённого Сэма кукла начала меняться. Её гладкое лакированное лицо пошло рябью. Цвета смешивались, образуя новые линии. Игрушечное раскрашенное лицо становилось злым.
С обеих сторон выросли руки, два прутика. Прутики утолщались, обрастали плотью, на них появились когти.
И тут кукольное рисованное лицо раскрылось напополам, обнажив острые, как бритвы, зубы.
Малыш Пит потянулся к изображению, но парящее в воздухе существо, казалось, сделано из тефлона: руки Малыша Пита скользнули по его поверхности, словно он пытался поймать шарик ртути, но никак не мог ухватить.
– Нет рук, – сказал Малыш Пит.
Руки куклы сморщились, задрожали и превратились в дым.
– Пити. Прекрати, – прошипела Астрид.
– Что это? – тут же спросил Сэм. – Что это за тварь?
Астрид не ответила.
– Пити. Стул у окна. Стул у окна. – Это была фраза-триггер, при помощи которой Астрид успокаивала Малыша Пита. Иногда это срабатывало. Иногда нет. Но сейчас, глядя на Малыша Пита, Сэму не казалось, что тот расстроен – скорее, заворожён. Было странно видеть такой живой, даже разумный интерес на обычно бесстрастном лице Малыша Пита.
Кукла открыла рот. Она словно собиралась заговорить. Глаза смотрели прямо на Малыша Пита. Злобные, полные ненависти глаза.
– Нет, – сказал Малыш Пит.
Рот захлопнулся. Снова превратился в нарисованную линию. И злобные глаза пропали. На их месте опять возникли нарисованные краской кружочки.
Астрид издала звук, вроде всхлипа, но быстро подавила его. Она шагнула к Питу и сильно шлёпнула его по плечу.
– Прости, – прошептала она.
Эффект последовал незамедлительно. Существо исчезло. Малыш Пит упал и растянулся на жухлой траве.
– Ты уверена, что надо было… – начал Сэм.
Малыш Пит был способен… вообще-то, никто толком не знал, на что именно он способен. Сэм и Астрид знали лишь одно: Малыш Пит, несомненно, был самым могущественным мутантом в УРОДЗ.
– Я должна была его остановить, – мрачно отозвалась Астрид. – Всё хуже и хуже. Сначала появляется Нестор. Потом руки. Потом рот и глаза. Оно словно пытается ожить. Как будто… – она присела рядом с Малышом Питом и обняла его.
Сэм резко повернулся к автобусам. Ответом на его вопрос – заметил ли кто-нибудь, что случилось с Малышом Питом, – были ошеломлённые взгляды детей, прижавших к пыльным окнам носы.
Сонливость Эдилио как рукой сняло, он быстро шагал к ним.
Сэм выругался себе под нос.
– Такое бывало раньше, Астрид?
Девушка дерзко задрала подбородок.
– Пару раз.
– Ты могла бы меня предупредить.
– Какого… в смысле, что это было, народ? – возмутился Эдилио.
– Спроси Астрид, – отрезал Сэм.
Астрид протянула Малышу Питу геймбой и осторожно поставила брата на ноги. Она опустила глаза, не желая встречаться с возмущенным взглядом Сэма.
– Я не знаю, что это. Думаю, что-то вроде кошмара наяву. – В её голосе явно слышались нотки отчаяния.
– Эта кукла, существо, что бы это ни было, – сказал Сэм. – Оно нападало на Пита, а Пит боролся с ним. Оно словно хотело ожить.
– Да, – прошептала Астрид.
Кроме них только Эдилио знал историю Малыша Пита. Именно Эдилио нашёл на электростанции видеокассету с записью момента ядерной катастрофы: перепуганный, ничего не понимающий Малыш Пит, который в тот день был на АЭС вместе с отцом, отреагировал на аварию, сотворив УРОДЗ.
Эдилио задал вопрос, который крутился в голове у Сэма:
– На Малыша Пита кто-то нападал? – спросил он. – Чувак, у кого или у чего хватит силы, чтобы сразиться с Малышом Питом?
– Мы не станем никому об этом рассказывать, – твёрдо сказал Сэм. – Если кто-нибудь спросит, говорите, что это просто…
– Просто что? – спросил Эдилио.
– Оптическая иллюзия, – Астрид помогла Сэму подобрать слова.
– Ну да, все поверят, – саркастически сказал Эдилио. Потом он пожал плечами. – А вообще, у детей есть и другие причины для волнений. Голодные не тратят сил на ненужные вопросы.
