В одной из немногих оставшихся человеческих его частей – в щеке – зияла дыра. Щека и шея были покрыты коркой засохшей крови. Кровь посвежее, красная, продолжала сочиться из щеки и капать на шею.
– Что случилось? – спросила Лана.
– Черви напали, – объяснил Говард. Он разрывался между лёгкой паникой и чувством облегчения от того, что, наконец, отыскал Целительницу. Он придерживал Орка под локоть, словно гиганту нужна была его тщедушная помощь.
– Червь проник внутрь? – с опаской уточнила Лана.
– Нет, червь у нас, – заверил её Альберт. – Мы просто надеялись, что ты ему поможешь.
– Не надо мне больше никаких камней, – добавил Орк.
Лана всё поняла. Раньше Орк был обыкновенным хулиганом, лишённым всяческой сверхъестественной силы, пока на него в пустыне не напали койоты. Его сильно искромсали. Очень сильно. Он пострадал даже сильнее, чем в своё время Лана. И в тех местах, где его покусали, кожа Орка покрылась камнем, сделав его практически неуязвимым.
Ему не хотелось терять то, что осталось от его человеческого тела: клочок розовой кожи, рот и часть шеи.
Лана кивнула.
– Ты должен перестать раскачиваться, Орк. Я не хочу, чтобы ты рухнул на меня, – сказала она. – Садись на землю.
Орк сел слишком резко и от этого хохотнул.
Лана приложила ладонь к отвратительной дыре.
– Не надо мне больше никаких камней, – повторил Орк.
Кровь остановилась почти моментально.
– А боль ты чувствуешь? – спросила Лана. – Я о камнях. Рана-то болит, это я и так знаю.
– Нет. Не больно. – Орк треснул кулаком одной руки по предплечью другой с такой силой, что нормальная человеческая рука бы не выдержала. – Почти ничего не чувствую. Даже кнут Дрейка, когда мы дрались, я почти не чувствовал.
Вдруг он расплакался. Слёзы покатились из человеческих глаз и потекли по щекам, теряясь среди камней.
– Ничем не чувствую, кроме вот… – он ткнул толстым каменным пальцем в кусок плоти на лице.
– Ясно, – сказала Лана. От раздражения ничего не осталось. Быть может, Орку тяжелее, чем ей.
Лана отняла руку, чтобы посмотреть, как идёт процесс. Дыра уменьшилась. Она всё ещё была покрыта засохшей кровью, но кровотечение остановилось.
Целительница положила руку назад.
– Ещё пара минут, Орк.
– Меня зовут Чарльз, – сказал Орк.
– Правда?
– Правда, – подтвердил Говард.
– А что вы там делали, на червивом поле? – спросила Лана.
Говард с сомнением посмотрел на Альберта, и тот ответил:
– Орк собирал капусту.
– Чарльз Мерримен, – повторил Орк. – Можно меня иногда и по имени звать.
Взгляды Говарда и Ланы встретились.
Теперь, подумала Лана, Орк хочет вернуть своё старое имя. Задира, который называл себя именем монстра, превратился в монстра на самом деле, и теперь хочет, чтобы его звали Чарльзом.
– Вот и всё, – объявила Лана.
– Кожа-то на месте? – спросил Орк.
– На месте, – заверила его Лана. – Человеческая.
Она взяла Альберта за руку и оттащила в сторону.
– О чём вы думали, когда посылали его на это поле?
Альберт непонимающе смотрел на неё. Он не ожидал упрёков в свой адрес. На мгновение Лане показалось, что он ей ответит грубостью. Но прошла секунда, Альберт слегка обмяк, словно сдулся.
– Я просто пытаюсь помочь, – сказал он.
– Накачивая его пивом?
– Я плачу ему за работу тем, что он сам хочет, и Сэм не против. Ты же была на собрании, – сказал Альберт. – Слушай, как, по-твоему, ещё можно заставить такого типа как Орк горбатиться часами под палящим солнцем? Астрид, похоже, думает, что люди будут работать за спасибо. Может, некоторые и будут. Но Орк?
Лана поняла, что он имеет в виду.
– Ладно. Зря я на тебя набросилась.
– Всё в порядке. Я уже привыкаю, – сказал Альберт. – Я как-то вдруг превратился в плохого парня. Но знаешь, что? Это не я сделал людей такими, какие они есть. Если дети и будут работать, они захотят что-то получать взамен.
– Если дети не начнут работать, мы все умрём с голоду.
– Ага. Я знаю, – сказал Альберт с ноткой сарказма. – Только дело-то вот в чём: дети знают, что мы не позволим им умереть с голоду до тех пор, пока остаётся хоть какая-то еда, так? И они решат: эй, пусть работает кто-нибудь другой. Пусть кто-то другой собирает капусту с артишоками.
Лане хотелось вернуться к своей пробежке. Ей нужно было закончить, дойти до стены УРОДЗ. Но что-то в Альберте её притягивало.
– Окей. И как тогда заставить народ работать?
– Платить им, – пожал плечами Альберт.
– Деньгами что ли?
– Ага. Только догадайся, у кого было больше всего денег в бумажниках и сумочках, когда все исчезли? Потом некоторые из ребят обчистили кассы и всё такое. Так что, если мы начнём использовать старые деньги, мы добьёмся только того, что власть получат всякие воришки. Это станет проблемой.
– Как бы то ни было, с чего вдруг детям соглашаться работать за деньги, если они знают, что мы и так поделимся едой? – спросила Лана.
– А с того, что некоторые могут делать за деньги разные вещи. Смотри, некоторые ребята вообще ничего не умеют, так? Вот пусть они и собирают еду за деньги. Потом они смогут взять эти деньги и заплатить тому, кто сможет эту еду приготовить, так? А тому, другому ребёнку могут понадобиться новые кроссовки, а кто-то ещё собирает все кроссовки и открывает магазин.
Лана заметила, что стоит с открытым ртом. Она рассмеялась. Впервые за долгое время.
– Отлично. Смейся, – обиделся Альберт и отвернулся.
– Нет-нет-нет, – торопливо сказала Лана. – Нет, я смеюсь не над тобой. Просто, понимаешь, ты, кажется, единственный, у кого есть любой план на любой случай.
Альберт явно смутился.
– Ну, знаешь, Сэм с Астрид там тоже жилы рвут.
– Ну да. Но ты просчитываешь наперёд. Ты и правда думаешь, как нам всё организовать.
Альберт кивнул.
– Наверное, да.
– Молодец, – сказала Лана. – Мне пора. С Орком всё будет в порядке. Насколько возможно в его ситуации, конечно.
– Спасибо, – сказал Альберт. По нему было видно, что он благодарит от души.
– Эй, дай-ка посмотреть твою руку, – сказала Лана.
Альберт не понял. И опустил взгляд на собственную ладонь, которая опухла и посинела после удара о каменное лицо Орка.
– Ах, да, – сказал он, когда Лана взяла его руку. – Ещё раз спасибо.
