– Я хочу, чтобы ты сделал вот что. Я беру фургон, хорошо? Ты услышишь взрыв. После этого жди десять минут. Я вернусь. Возможно. Если нет, что ж, тогда тебе придётся подождать, пока солнце поднимется высоко: койоты опаснее всего по ночам. Потом возвращайся к хижине, а оттуда – домой.
– Я останусь с тобой, – твёрдо сказал Коржик.
– Нет. – Она сказала это настолько категорично, насколько это было возможно. – Это моё дело. Делай то, что я скажу.
– Я не оставлю тебя этим псам.
Лана сказала:
– Койоты – это не проблема. И тебе придётся уйти. Это я тебе говорю. Взрыв либо случится, либо нет. В любом случае, если я не вернусь, мне нужно, чтобы ты нашёл Сэма. Отдай ему письмо.
– Я хочу заботиться о тебе, Целительница. Как ты позаботилась обо мне.
– Знаю, Коржик, – сказала Лана. – Но в этом и будет заключаться твоя забота. Хорошо? Сэм должен будет узнать о том, что случилось. Расскажи ему обо всём, что мы делали. Он умный парень, он поймёт. И скажи, чтобы не злился на Квинна, хорошо? Квинн ни в чём не виноват. Я нашла бы другой способ, как это сделать, даже если бы Квинн с Альбертом не стали мне помогать.
– Целительница…
Лана положила ладонь на мясистую руку Коржика.
– Сделай то, о чём я прошу, Коржик.
Коржик повесил нос. Он открыто, не стесняясь, заплакал.
– Хорошо, Целительница.
– Лана, – мягко поправила она его. – Меня зовут Лана. Так меня называют друзья.
Она опустилась на колени и почесала мех Патрика, так, как он любил.
– Люблю тебя, малыш, – прошептала Лана. Она крепко обняла его, и пёс заскулил. – С тобой всё будет хорошо. Не бойся. Я скоро вернусь.
Быстро, пока решимость не испарилась, она забралась в фургон. Завела мотор и кивнула Коржику.
Коржик распахнул скрипучую дверь сарая.
Поджидающие койоты вскочили на ноги. Вожак неуверенно засеменил вперёд. Он прихрамывал. Шерсть на одном боку пропиталась кровью.
– Значит, я тебя не убила, – прошептала Лана. – Что ж, день только начинается.
Она включила первую передачу и убрала ногу с педали тормоза. Фургон медленно пополз вперёд.
Медленно, но верно, так будет правильно, Лана знала это. Дорога ко входу в шахту была изрыта ямами, узкая, извилистая и крутая.
Она повернула руль. Это было непросто. Фургон был старый и от долгого простоя задубел. Да и водительские навыки Ланы были крайне ограничены.
Фургон ехал так медленно, что койотам даже не приходилось бежать, чтобы не отставать от него. Они окружили Лану со всех сторон, будто группа сопровождения.
Когда Лана выехала на дорожку, фургон сильно накренился.
– Тише, тише, – сказала Лана сама себе. Но теперь она торопилась. Ей хотелось, чтобы всё поскорей закончилось.
У неё в голове сложилась картинка. Красно-оранжевые всполохи из пасти шахты. Летящие обломки. Раскатистый грохот. А за ним – звук рушащейся скалы. Тонны, тонны и тонны камня. Туча пыли и дыма – и всё кончено.
Иди ко мне.
– Ох, уже иду, – сказала Лана.
Ты мне нужна.
Она собиралась избавиться от этого голоса. Похоронить его под горой.
Вдруг фургон тряхнуло. Лана глянула в зеркало и увидела перекошенную, испуганную морду Вожака. Койот запрыгнул на заднее сиденье.
– Человек не поедет на машине, – прорычал он своим специфическим голосом.
– Человек делает то, что хочет, – крикнула ему Лана. – Человек выстрелит в твою уродливую морду, ты, тупая вонючая псина.
Вожак какое-то время осмысливал сказанное.
Фургон вилял и неуклюже поднялся вверх по склону. Проехали уже полпути.
Иди ко мне.
– Ты ещё пожалеешь, что звал меня, – пробормотала Лана. Но теперь, когда спуск в шахту появился в поле зрения, она обнаружила, что едва может дышать из-за того, что сердце в груди бешено колотится.
– Человек, выходи. Человек, иди пешком, – потребовал Вожак.
Лана не могла его застрелить. Тогда заднее стекло разобьётся, и все остальные койоты бросятся на неё.
Вот и вход.
Лана включила заднюю передачу. Ей нужно было развернуть фургон. Её руки побелели, жилы напряглись, так крепко она сжимала руль.
Когда девушка обернулась, чтобы посмотреть в заднее окно, перед её глазами возникла злобная морда Вожака. Он был всего в нескольких дюймах от неё, и разделяло их лишь тоненькое стекло.
Вожак попытался напасть.
– А-а-а!
Койот врезался носом в стекло. Стекло выдержало.
Лана была уверена, что стекло сдержит его. Койоты ещё не отрастили руки, чтобы научиться пользоваться инструментами. Они только и могли долбиться носом в стекло.
Ты моя.
– Нет, – возразила Лана. – Я принадлежу сама себе.
Задняя часть фургона вплотную подъехала к спуску в шахту. Койоты неистовствовали. Второй койот прыгнул на фургон и оказался на крыше. Он вцепился зубами в дворник и принялся яростно грызть.
– Человек, стой! – потребовал Вожак.
Лана проехала чуть назад. Задние колёса подскочили на мумифицированном трупе предыдущего владельца машины.
Теперь фургон полностью стоял в пещере, насколько он мог туда проехать. От крыши фургона до потолка шахты было всего несколько дюймов. Стены тоже прижимались почти вплотную. Фургон вошёл в пещеру, словно слишком узкая пробка в горлышко бутылки. Койотам, которые видели, как стены приближаются, пришлось решать, позволить ли фургону загнать себя в ловушку. Они предпочли уйти с дороги и отскочить к передней части фургона, чтобы снова прыгать на него, рыча, щёлкая зубами и безуспешно царапая лобовое стекло своими грубыми лапами.
Фургон остановился, он стоял прочно. Двери уже не открывались.
Отлично. Таков и был её план.
Лана развернулась на сидении, осторожно прицелилась, чтобы не попасть в огромный бак, и выстрелила один раз.
Заднее стекло рассыпалось на миллион осколков.
Дрожа от страха и возбуждения, Лана осторожно перелезла из кабины в кузов фургона. Это ещё сильнее взволновало койотов. Они пытались протиснуться в щели между боками фургона и стенами шахты, чтобы добраться до неё. Одна разъярённая голова влезла между крышей и верхней балкой.
Все они лаяли и рычали, а Вожак крикнул:
– Человек, стой!
Лана добралась до клапана бака с газом. Открутила его. И тут же почувствовала запах тухлых яиц.
Потребуется какое-то время, чтобы весь газ вышел. Газ тяжелее воздуха, поэтому он поползёт по полу шахты невидимой рекой. Польётся в самую глубокую часть шахты. Разольётся вокруг Мрака.
