Именно этим я и занялся. Старый Тимо обрел в моем лице самого преданного слушателя. Все остальные явно не раз уже слышали его истории. Младшее поколение так и вовсе порой недовольно кривились, но втихаря, так, чтобы рассказчик их недовольства не видел. Я же с удовольствием прикладывался к кружке с вином, поддакивал рассказчику, задавал уточняющие вопросы, громко смеялся незамысловатым шуткам и даже пересказывал остальным сидящим за столом особенно удачные пассажи – в общем, изо всех сил старался выглядеть своим в этой компании. «Хах! Слышал, дед Хорст! Внучку старосты! В его же доме! Вот вы, старики, даете! Не, ну я, конечно, тоже повеселиться люблю, но чтобы так…»
Мне нравилось отыгрывать эту роль. Спокойные, уверенные в себе мужики, всю жизнь проработавшие в поле и заслуженно этой жизнью гордящиеся. Простые, иногда чуть пошловатые истории. Черт побери, мне было немного завидно. Я обычно не становлюсь душой компании, и мне приходилось прилагать некоторые усилия, чтобы вести себя чуточку развязнее, чем я привык, но я вполне искренне восхищался их похождениями. Наверное, поэтому, никто не заметил фальши – ни мои собеседники, ни угрюмая компания в углу – я кожей чувствовал, как их вспыхнувший было интерес постепенно угасает.
Посиделки закончились почти сразу после заката – наутро предстояла дорога, никому не хотелось проснуться с тяжелой головой. Хорст предложил переночевать во дворе, прямо в телегах, чтобы не тратиться на комнаты и заодно приглядеть за товаром. Я с радостью согласился – так я буду выглядеть совсем своим.
В дорогу отправились, как и положено, ранним утром. Собирались крестьяне медленно, не торопясь, компенсируя свою неторопливость ранним подъемом – разбудили меня часа за два до рассвета. Откровенно говоря, такой ранний подъем без всякой необходимости (мне-то собраться – только подпоясаться) меня не порадовал. Выздороветь-то я выздоровел, да только не до конца, лишние пару часов сна мне бы никак не повредили. Впрочем, все обошлось даже к лучшему. Так у меня было время подправить грим, благо Паулина, мой добрый ангел, не забыла снабдить меня специальной пудрой для сокрытия свежего шрама на лице. А там и вовсе хорошо вышло – Хорст, глядя на мою сонную физиономию, сжалился и предложил доспать на телеге:
– Тю, студент, да ты носом клюешь! Не привык, небось, так-то рано вставать! И напрасно. Кто рано встает, к тому боги милостивы. Ох, смотри-ка, прям видно, что глаза слипаются! Давай вон, привязывай коня к телеге и сам в нее полезай. Что зря задницу в седле-то бить?
Я и не подумал отказываться, так что ближайшие несколько часов с удовольствием отсыпался среди мешков с сеном и прочими излишками крестьянского хозяйства. Да и после того, как проснулся, никто меня не погнал обратно в седло. Хорст, довольный, что появился новый слушатель, вовсю делился историями из жизни. Все, что от меня требовалось – это время от времени задавать наводящие вопросы, да в нужных местах удивляться – большего крестьянину было не нужно. Он, правда, попытался расспрашивать о студенческой жизни, когда устал говорить сам, но я, чтобы пресечь ненужное любопытство, задвинул длинную и ужасно скучную лекцию по фармацевтике, так что крестьянин сто раз пожалел, что начал меня о чем-то спрашивать. Сыновья и племянники патриарха даже предпочли поотстать, лишь бы не слушать моих рассуждений «о наилучшем температурном режиме для вываривания болотного стрелолиста, дабы концентрация полезных веществ в растворе достигла наивысшего уровня». После того, как Хорсту все-таки удалось меня прервать, – а я уж постарался, чтобы это было непросто, – он больше не рисковал ничего спрашивать. Предпочитал дальше вести разговор в одиночку, чего я, собственно, и добивался.
Время тянулось медленно и скучно. Я уже понадеялся, что до следующей остановки никаких происшествий не случится. Напрасно.
Мы уже подъезжали к Заячьим Дорожкам. Я такого поселка не помнил, видимо, по дороге в сторону Глеотина мы его миновали не останавливаясь. Спутники же мои собирались ночевать именно в нем. Крестьяне ощутимо расслабились, предвкушая скорый отдых, даже Хорст перестал то и дело вглядываться вдаль и по сторонам – сегодня его телега ехала впереди, и в обязанности старика входило заблаговременное обнаружение возможных проблем на дороге. Весь день он немного нервничал, напуганный тревожными слухами, но теперь, когда до стоянки оставалось всего несколько километров пути, успокоился, и даже пустил меня править лошадьми, а сам занял мое место на облучке, даже подремывать начал. Поэтому то, что впереди на дороге что-то неладно, первым заметил я. Толкнув спутника локтем, я озадаченно спросил:
– Глянь, дядька Хорст, чего там? Вроде обоз стоит?
Крестьянин встрепенулся, прищурился, вглядываясь вдаль:
– У тебя глаза-то зорче, студент. Молодой же еще. Но как будто ты прав. Вон, вроде и телеги… Да, обоз типа нашего. Чего он стоит-то?
– Суетятся чего-то, – ответил я. – Толком не вижу, но вроде бегают вокруг телег, что ли? Поломка какая-нибудь, может?
– Бегают, говоришь… – Хорст пытался разглядеть происходящее еще несколько секунд, а потом спрыгнул с неспешно передвигающейся телеги и поспешил к напарнику по путешествию, на ходу бросив мне, чтобы тормозил.
– Эй, бездельники! – крикнул он. – Хорош друг дружке по ушам ездить! Совсем расслабились! Там грабеж!
– Чего?! – не расслышал старый Тимо. Остальные уже побежали вперед, в попытке рассмотреть, что там происходит. А там действительно происходил натуральный грабеж. В самом разгаре причем. Владельцы обоза еще оборонялись, сбившись вокруг одной из телег, а на них наскакивали разбойники. Пока конфликт не перешел в горячую стадию, насколько я сумел рассмотреть издалека. Бандиты вроде бы прощупывали охранников, те огрызались по мере сил.
Глава 22
Операция
Мои спутники явно растерялись. Я видел, что люди не могут решить – то ли бежать на помощь, то ли разворачивать телеги, пока нас не заметили. И все боятся первыми сказать свое мнение. С одной стороны, проигнорировать чужую беду нельзя. Там такие же крестьяне, и отправься мы чуть раньше – нападали бы сейчас на нас. С другой стороны, рисковать своими жизнями, жизнями своих детей… Легко быть храбрым, когда за тобой никого нет. А если ты знаешь – стоит тебе помереть, и родные пойдут по миру, становится уже не так просто решиться. Я очень хорошо понимал, о чем сейчас думают мои спутники, и осуждать их не мог. Более того, возможно, я бы предпочел избежать драки. У меня важный груз, и ответственности за других не меньше. Больше тысячи людей и не-людей ждут моего возвращения. Да и вряд ли тем ребятам впереди грозит смерть – все-таки трупы оставлять за собой слишком опасно, искать будут азартнее. И работники ножа и топора об этом прекрасно осведомлены. Все, что грозит владельцам того обоза – лишиться части ценностей. Даже не всех. Разбойников не очень много, и они пешие. Даже если коней уведут, то сами телеги забирать не станут – негде тут телегу укрыть, да и не уйдешь с ней далеко. Нет, в этой ситуации я бы определенно предпочел пройти мимо. Если бы не одно но: это нападение ведь не случайно. Вряд ли я ошибусь, если предположу, что это мои соотечественники из тайной стражи поспособствовали появлению в этих местах такому количеству бандитов. Значит, в этом нападении есть и доля моей вины.
