– А ведь я их знаю! – вдруг заговорил Бурундук, который до этого особо не лез в разговоры. Они с Рином напросились в разведку, хотя изначально их задачей было охранять Ингу с Говорной. Парни так проникновенно жаловались на скуку, что я не нашел причины им отказать, тем более что девушки пока остались с основной частью охотников. Если им будет угрожать опасность среди без малого двухсот злых до драки профессиональных солдат, то Рин с Бурундуком уж точно не помогут.
– Точно! Это ж гончие Бреннеля! – Рин чуть не подскочил от возбуждения, хорошо, бдительный Ульрик прижал парня к земле и укоризненно покачал головой. – Вот уж не думал, что доведется еще с ними встретиться! Вот так удача!
– А нам рассказать? – поинтересовался я.
– Да что рассказывать… Это отряд «Гончие Бреннеля». Наемники, только их даже из гильдии исключили, потому что Бреннель – он вообще отморозок. Готов на любую пакость подписаться, лишь бы платили хорошо. Ну и солдат подобрал под себя таких, что непонятно, то ли на виселицу им дорога, то ли на каторгу. Нет, подраться-то они не дураки, ничего не скажешь. В бою злые, не отступают без приказа. Ну, если дело совсем швах, то там по-всякому может быть, но так в трусости не замечены. Только, если, скажем, они город брали, то все, считай, после них города не будет. Режут всех как безумные. Ну и трофеи берут без меры. Мы тогда с ними у одного нанимателя были, подавляли восстание каких-то крестьян в Южных горах. Так после того, как они начали детей резать на глазах у матерей, командирам пришлось их перекинуть на другое направление, потому что иначе мы бы их порвали. Наемники, конечно, все не святые, но веришь, командир, с такой мразью даже дышать одним воздухом противно было. Хотя нанимателям тогда все понравилось, гончим, говорят, даже премию дали.
– Да уж, – покивал Бурундук. – Тикль тогда тоже где-то рядом служил, хотя мы и незнакомы еще были. Расстроится, когда узнает, что не довелось Бреннелевым гончим кровь пустить.
– Эх, обоз бы им сжечь, – протянул я, глядя на вереницу телег. Желание выглядело невыполнимым, потому что вокруг поезда рассредоточилась чуть ли не половина этих самых гончих.
– Ну ты сказанул, командир, – подтвердил мои сомнения Хенрик. – Тогда уж проще сразу командование выбить.
Я отвел в сторону пучок травы, закрывавший вид на это самое командование. Эти двигались с комфортом – на трех каретах, и о безопасности своей не забывали – расположились в самом центре построения, окруженные дополнительно еще сотней наемников.
– Ладно, – согласился я. – Это все мечты. Будем действовать так, как безопаснее. Дождемся, когда встанут на ночлег, и сделаем вылазку. Нас сейчас не ждут, так что нужно воспользоваться ситуацией по максимуму, но без особого риска. Так и будем их беспокоить. Как осы или там шершни. Налетели, покусали и убрались.
Мы увидели армию Совета около пяти пополудни, а уже через час они начали готовиться к ночевке. Остановились прямо на чьем-то поле, благо урожай был уже собран. Наши разведчики видели, как вражеское командование заняло хутор владельцев поля. К сожалению, многочисленную охрану они от себя не отпустили, так что одним ударом обезглавить противника было невозможно. Но и так получилось неплохо – почти треть боеспособной части армии оказалась в некотором отдалении. Атаковать решили обоз, отчасти потому, что его охраняли исключительно наемники – таким способом мы надеялись избежать жертв среди подневольных соотечественников. Должно быть, господа генералы не доверяют собственным солдатам, опасаются, что те растащат припасы, как только получат такую возможность.
Лошадей подвели как можно ближе, оставив десятков пять охотников охранять наш транспорт и припасы. Ингу – тоже. Даже уговаривать не пришлось. Она, правда, пыталась напроситься с Говорной, для которой у меня было особое задание, но быстро вняла объяснениям, что это напрасный риск.
Ночь выдалась ветреная и холодная, но ясная, что тоже было нам на руку. Солдаты противника, нахохлившись, сидят возле костров, пытаясь уловить крохи тепла, по сторонам не смотрят. Правда, часовых выставить не забыли, и уж они свое дело знают. Этим холод будто нипочем, чутко вглядываются в темноту, в сторону лагеря даже не поворачиваются. Не хотят, чтобы свет костров слепил глаза. Нам, напротив, было немного неудобно, глаза волей-неволей ловят блики огня, приходится сознательно отворачиваться.
Тихо снять часовых не представляется возможным – слишком часто они стоят, да и перекличку регулярно проводят. А вот пробраться мимо нескольких бойцов смогли без особых сложностей. Конечно, обнаружение таких диверсантов только вопрос времени, но нам даже десяток охотников практически в тылу врага будет не лишним. Сам я даже не пытаюсь пробраться к повозкам, как бы ни хотелось. План нападения откровенно слабый, в любой момент нас обнаружат, поэтому я остаюсь с основной частью отряда – отсюда удобнее будет отдавать приказы. Те же три десятка охотников, которые сейчас аккуратно, ползком, пробираются внутрь охраняемой территории, и так знают, что и как им делать. Если их не обнаружат раньше времени, они дождутся, когда действовать начнет основная часть отряда, а потом попытаются поджечь обоз. Если же их заметят, мы просто начнем раньше, чтобы оттянуть силы противника и дать возможность нашим отойти.
Ожидание не угнетает. Немного нервирует, не без того, но мне ведь далеко не в первый раз приходится вот так лежать в траве, глядя на ничего не подозревающего противника. Даже хорошо – если все тихо, значит, ребята смогли беспрепятственно пробраться в лагерь. Два часа ожидания пролетели быстро. Дальше ждать нет смысла. Я нахожусь на самом краю длинной цепочки бойцов, расположившихся перед лагерем. Передаю Альберту приказ готовиться. Он передает дальше. Я дожидаюсь, когда так же, по цепочке, придет подтверждение от самых дальних бойцов, и мягко нажимаю на спусковую скобу арбалета. Цель выбрана давно. Часовой падает беззвучно, сразу следом – еще один. Это работа Альберта. Я слышу щелчки спускаемой тетивы.
– Тревога! – наемники, наконец, заметили, что их убивают. Довольно быстро – всего десять секунд прошло. Я не слежу, сколько еще врагов убито – мне нужно как можно быстрее перезарядить арбалет. Еще один выстрел – на этот раз почти вслепую, в сторону лагеря, на свет костра. Даже не знаю, удалось ли кого-то поразить, да и не важно. Пора вставать наконец-то! Два часа на холодной земле. Несмотря на то что все это время я поочередно напрягал мышцы, чтобы не дать себе замерзнуть, первые движения неуклюжие и неуверенные. Это быстро проходит. Я выхватываю меч и бегу к лагерю, чуть отставая от основной массы бойцов. Мне нельзя спешить – нужно видеть общую картину. Поэтому основное веселье проходит без меня. Парни налетают на сонных, не проснувшихся толком наемников, топчут и рубят, расшвыривают костры. Там, где стоят повозки, появляются языки пламени. Отлично! Три десятка, заранее пробравшиеся в лагерь, тоже времени не теряют. Я срубаю вылетевшего на меня наемника. Он, кажется, даже не успел меня увидеть – просто бежал оттуда, где стало слишком жарко. Охрана обоза не расслаблялась. Наемники вооружены – они спали не раздеваясь, с оружием под рукой. Только все равно невозможно мгновенно включиться в схватку спросонья, и мои ребята сполна пользуются полученным преимуществом.
