Еще двоим Глеб разбил головы голоменью меча, а одному рассек сухожилие на руке.
– Остановитесь! – зычно крикнул Пастырь, воздев руку.
Общинники остановились, хрипло дыша и глядя на Глеба налитыми злобой глазами.
– В этом человеке слишком много зла, – произнес чародей сокрушенным голосом. – Он не видит чудесного мира, который я всем вам показывал. Дети мои, опустите мечи и дайте ему дорогу.
– Отче, но он оскорбил тебя! – яростно крикнул один из общинников.
– Ты ошибаешься. Нельзя оскорбить того, кто лишен гордыни, как нельзя расстроить воровством человека, у которого нет никакого имущества.
Чародей снова взглянул на Глеба.
– Мне очень грустно, ходок, что ты не захотел принять Свет. Только посмотри на то, от чего ты отказываешься!
На мгновение перед глазами Глеба заколыхались золотые волны, и он испытал такое счастье, которое знал, быть может, только в детстве, но Глеб не дал золотым волнам подхватить себя и унести в царство грез, а мотнул головой и рявкнул:
– Хватит, Пастырь! – Тотчас же золотистая пелена спала с глаз Первохода. – Отойдите от парня на три шага! Живо!
Общинники посмотрели на Пастыря. Он кивнул. Они отошли от Бровика и уставились на Глеба. Сжимая в руке меч, Первоход подошел к пареньку, схватил его за плечо и рывком поднял на ноги. Бровик вздрогнул и завертел головой, тупо глядя по сторонам.
– Что со мной?.. – пискнул он мальчишеским голосом. – Где я?
– Можешь идти? – спросил его Глеб.
Бровик посмотрел на него и неуверенно пробормотал:
– Да.
– Тогда иди к выходу. К выходу, я сказал! – Легонько толкнув юнца в спину, Глеб выставил перед собой меч, прикрывая отход мальчишки. – А вы стойте на месте! – приказал он общинникам Пастыря. – Или, клянусь Сварогом, я размозжу вам головы!
Дождавшись, пока Бровик выйдет из кружала, Глеб выскользнул на улицу следом за ним. В лицо ему пахнуло прохладным ветром вперемешку с дождевыми каплями. Захлопнув тяжелую дубовую дверь, Глеб поднял с земли осколок полена, быстро вставил его узкой стороной в дверную щель и, поудобнее перехватив меч, ударил им по широкой стороне полена, как молотком. Полено вошло в щель и заблокировало дверь.
Глеб отпрянул от двери и оглянулся. Юного ловчего рядом уже не было. В дверь тем временем заколотили.
– Ходок, ты пожалеешь! – яростно крикнул кто-то.
– Открой нам дверь! – злобно прорычал другой.
– Открой дверь или умрешь!
Глеб двинулся было прочь, но внезапно у него закружилась голова. Он покачнулся и схватился за верею.
С двух сторон улицы к нему стремительно понеслись черные тени. Глеб хотел поднять меч, но неожиданно на него накатила страшная слабость. Тени приблизились, и вдруг Глеб увидел, что это не просто тени, а жуткие твари, навроде огромных черных воронов с длиннющими клювами, усыпанными острыми зубами. Глаза воронов были налиты злобой.
Глеба охватила паника. Он повернулся к двери, схватился за ручку и дернул ее на себя. Если бы дверь не была заклинена, он, не раздумывая, вбежал бы обратно в кружало, и плевать, что за дверью были враги. Однако дверь не поддалась. Глеб обернулся и в ужасе махнул мечом. Клинок прошел сквозь гигантского ворона, как сквозь обрывок черного тумана, не встретив сопротивления.
Еще один ворон спикировал, щелкая зубастым клювом, на Глеба, но Первоход уже успел взять себя в руки.
– Призраки… – с усмешкой проговорил он. – Ловко.
Стоило ему произнести это, как вороны исчезли. Глеб облизнул пересохшие губы. Пастырь каким-то образом вызвал у него галлюцинации, надеясь загнать его обратно в кружало. И проклятому колдуну это почти удалось.
Чтобы окончательно прийти в себя, Глеб нагнулся, зачерпнул из лужи пригоршню холодной воды и плеснул себе на лицо. Сознание его окончательно прояснилось.
В дверь снова начали колошматить, и на этот раз так яростно и сильно, что она закачалась и заскрипела на петлях. Пора было уносить ноги. Глеб повернулся и быстро пошел прочь.
В двадцати шагах от кружала, возле лавки зеленщика, мужики таскали тюки и ящики к телегам. Один из них поставил ящик на мокрую землю, вытер ладонью мокрое лицо и вдруг уставился на Глеба. Только сейчас, почувствовав, что по лицу льется дождевая вода, Глеб понял, что капюшон сполз с его головы. Он быстро натянул капюшон на голову, но было уже поздно.
– Это ж Первоход! – крикнул мужик. – Гляньте – это тот самый ходок!
– Который? – спросил другой мужик.
– Тот, за голову которого обещана награда!
Мужик, вытиравший лицо, шагнул к телеге и выхватил из-под рогожи вилы. Затем, бешено вращая глазами, ринулся на Глеба с вилами наперевес. Глеб молниеносно выхватил из ножен меч, отбил атаку и всадил клинок мужику в руку. Тот заорал от боли, выронил вилы и грохнулся на землю.
Еще пять или шесть мужиков бежали к Глебу с вилами и молотилками. Глеб с досадой сплюнул себе под ноги, повернулся и побежал прочь. Но травмированная спина давала о себе знать, и мужики быстро нагоняли Глеба.
– Он почти наш! – крикнул кто-то.
– Прон, швыряй в него вилы!
Вилы, брошенные сильной рукой мужика, просвистели рядом с головой Глеба и вонзились в дерево. «Придется драться», – с неудовольствием подумал Глеб и остановился, намереваясь расшвырять мужиков, как свору свирепых бродячих псов.
И вдруг из-за угла вынырнула крытая рогожей телега, прогромыхала по лиственничной мостовой и остановилась рядом с Глебом.
– Прыгай, ходок! – крикнул женский голос.
Глеб не заставил себя уговаривать. Он быстро запрыгнул на телегу, и женский голос крикнул:
– Гони, Бушуй!
Телега дернулась и снова загромыхала по мостовой, быстро набирая скорость. Однако мужики не думали отставать. Слишком уж лакомым куском был для них Глеб Первоход.
– Куды! – орал один из них, несясь за телегой.
– А ну стой! – орал второй.
– Охоронцы! Сюда! – голосил третий. – Первоход утекает!
– Бушуй, пришпорь коней! – властно приказал женский голос.
Человек, сидевший на облучке, хлестнул коней по крупам гибким кнутом. Те, коротко заржав, понесли еще быстрее. В конце концов мужики остались позади. Телега свернула за угол, проехала, не сбавляя хода, еще с полверсты, а затем сидящий на облучке громила слегка осадил коней, и они замедлили свой стремительный аллюр.
– Кажется, ушли, – сказал Глеб, скользнув взглядом по стройной фигурке женщины, лицо которой скрывала темная, полупрозрачная ткань, похожая на вуаль. – Благодарствую за помощь. А теперь мне, пожалуй, пора.
Он хотел спрыгнуть с телеги, но женщина схватила его за руку.
