– Умница, Ханна! – похвалил ее служитель так одобрительно, будто ученица только что превратила навоз в золото. – Да, это Ханалея, за которую мы каждый день благодарим Создательницу!
Джемсон развернул одно из полотен, и Хан сразу узнал картину: «Ханалея благословляет детей». На ней легендарная королева выглядит тринадцати- или четырнадцатилетней. Она сидит за арфой, облаченная в белоснежные одежды, как святая. Ее блестящие волосы убраны в слабую косу, а на нежных, словно фарфоровых, щеках играет румянец. Ханалея похожа на красивую куклу, которые выставлены в витринах магазинов вдоль Тракта королев. Именно о такой мечтала Мари, но ее мечте не суждено было сбыться.
На этой картине Ханалея с доброжелательной улыбкой протягивает руки к группке маленьких детей. От королевы исходит сияние, озаряющее их восхищенные личики.
– Здесь Ханалея еще юная дева… она изображена до тех ужасных событий, которые мы…
– Извините, служитель Джемсон, – встрял Хан. – А художник знал Ханалею?
Джемсон, которого перебили, удивленно уставился на парня.
– Повтори, пожалуйста?
– Когда была написана картина? – спросил юноша. – Ханалея нарисована с натуры или это всего лишь догадки художника о том, как она могла выглядеть?
Джемсон улыбнулся:
– Господин Алистер, мы забыли, что вы отсутствовали на предыдущих уроках. Картина написана Седвином Мэллисоном в пятьсот пятом году Нового Времени. О чем это говорит?
Серьезный мальчик в поношенной одежде подал голос:
– Полотно было создано более чем через пять столетий после Раскола. Поэтому художник не мог видеть живую Ханалею.
– Значит, она могла выглядеть совершенно по-другому? – размышлял Хан.
Священник кивнул.
– Именно такое вполне возможно. Какие же отсюда следуют выводы?
Началось обсуждение того, что Джемсон называл «социально-историческими условиями»: какое влияние оказывали на искусство религия и политика и как, в свою очередь, искусство формировало взгляды людей. Интерес наставника передался и его ученикам, которые выглядели одновременно ошеломленными и заинтригованными.
– В жилах Ханалеи текла кровь племени. Какова вероятность того, что у нее были голубые глаза и светлые волосы? – спросил Джемсон. – Скорее королева обладала темными волосами и смуглой кожей.
– А есть ли картины, написанные теми, кто лично ее видел, преподобный? – поинтересовался Хан.
– Я не знаю, – признался служитель. – Но они могут храниться в храмовых архивах. Почему бы вам не изучить данный вопрос и не выступить с докладом перед классом?
Джемсон постоянно пытался вовлечь ребят в практическую работу, ради которой нужно было провести много часов в библиотеке – и прийти на урок в следующий раз.
– Ну, может быть, – произнес парень.
Джемсон слегка кивнул, понимая, что лучше не настаивать.
– Итак, мы отметили влияние Ханалеи на науку и искусства. Кого еще вы можете назвать?
– Короля Демонов, – Мари задрожала.
Несколько учеников сделали жест призвания Создательницы, отгоняющий зло.
– Да, верно. Король Демонов собственноручно изменил судьбы мира и чуть не разрушил его, – служитель демонстративно развернул второй мольберт и продемонстрировал очередную картину. Если Хан правильно помнил, она называлась «Обезумевший Король Демонов». Художник написал полотно в мрачных красных и фиолетовых тонах. Фигура в плаще с капюшоном застыла посреди огненного круга. Руки были возведены кверху, фанатичные глаза сверкали в тени капюшона, но остальные черты лица были полностью скрыты. Хан заметил свисающий с правой костлявой руки Короля Демонов зеленый амулет. Змея кольцами обвивалась вокруг посоха. Внезапно парень ощутил приступ тошноты.
– Кое-кто утверждает, что он стал воплощением Разрушителя, – рассказывал священник. – Другие – что им овладели силы зла, а могущество темной магии опьянило его. Никто не сомневается в том, что он был на редкость одаренным.
– А что он там держит? – спросил Алистер.
Джемсон повернулся к холсту.
– Этот амулет часто изображается на картинах с Королем Демонов. Считается, что он – прямое свидетельство использования темной магии.
– Что случилось с талисманом? – продолжал интересоваться Хан. – Где он сейчас?
Служитель хмуро посмотрел на юношу, будто пытаясь понять причину столь внезапных вопросов.
– Не имею понятия. Полагаю, племена его уничтожили сразу после Раскола, как и большинство самых сильных магических предметов. В любом случае, это знание потеряно для истории.
– Когда нарисована картина? – не унимался Хан. – И кто автор?
Джемсон наклонился и изучил медную табличку, прикрепленную к раме.
– Мандрейк Байяр написал ее в пятьсот девяносто третьем году Нового Времени, – священник пристально посмотрел на выгравированную надпись. – Это подарок семьи Байяров.
– Байяров? – сердце Хана пропустило удар. – Но откуда художник узнал про амулет, если тот уничтожили задолго до того, как картина была написана?
Ученики изумленно уставились на парня, но он не обращал на них никакого внимания.
Джемсон пожал плечами:
– Это традиционный элемент на картинах с Королем Демонов. Я считаю, что Мандрейк Байяр скопировал ее с более ранних работ.
«Наверное, – подумал Хан, – но, может быть, его нарисовали с натуры».
– Как его звали? – выпалил Хан.
Джемсон нахмурил брови.
– Кого?
– Короля Демонов? У него было другое имя? Раньше? – допытывался Алистер.
– Разумеется, – служитель выглядел озадаченным. – При рождении ему дали имя Алжер Уотерлоу.
* * *
Для Хана храм Южного моста являлся во всех смыслах святилищем. Он был убежищем на вражеской территории: здесь можно было спрятаться, когда возникала такая необходимость. Парень ощутил беспокойство, когда покинул надежные храмовые стены и направился к улицам Южного моста. Это был его первый поход в опасный район после столкновения с «южанами» в Переулке кирпичников.
Мари жаждала присоединиться к брату. Все, чем он занимался, вызывало в ней жгучий интерес, даже если дело было скучным, или рискованным, или запретным. Прежде чем попрощаться с сестрой, Алистер взял с нее обещание никуда не уходить. Последнее, что он хотел, – искать девочку по всему Южному мосту.
На всякий случай Хан не пошел по Переулку кирпичников, а повернул на запад и побрел вдоль реки, наморщив нос от зловонного запаха. Он решил, что, если «южане» его выследят, он нырнет в реку Дирн. Правда, в ее воды осмелился бы прыгнуть только тот, кто спасал свою жизнь. Чистейшая река, берущая начало на востоке Призрачных гор, превращалась в настоящую сточную канаву в Феллсмарче. Это очень не нравилось племенам, считавшим реку священной.
