– Но как ты не понимаешь, Раиса, – заговорил отец. – Если люди узнают, что ты занимаешься благотворительностью, твой вклад поощрит придворных и знать к подобной деятельности. И привлечет еще много пожертвований. Люди даже начнут помогать страждущим в твою честь. Если надумаешь – скажи об этом, Раиса.
– Верно, – произнесла она и почувствовала себя буквально зажатой в тиски между двумя волевыми характерами собственных родителей. – Ну, пожалуй. Если ты считаешь, что так будет лучше.
– Великолепно! – провозгласил Джемсон. – Вероятно, вы могли бы навестить нас днем и повидаться с учениками. Они будут рады увидеть своего благодетеля. Это повысит их значимость в собственных глазах – и они поймут, что о них помнят царственные особы.
Раиса кивнула.
– Хорошо. И, полагаю, мы смогли бы увязать воедино ваши уроки с занятиями, которые можно будет организовать где-нибудь возле замка.
– Вот о чем надо будет поговорить с твоей матерью, – заметил Аверил. – Когда выпадет удобный случай.
Раиса не могла не задуматься, что произойдет теперь, когда ее отец вернулся домой? Что ему известно о взаимоотношениях Марианны и Гавана Байяра? Как много, собственно, она сама знала об этом?
Принцесса взяла его за руку.
– Ты пойдешь со мной в замок? Маме доложили о твоем возвращении?
Аверил улыбнулся.
– Да, я отправил весточку королеве, – он на мгновение умолк и добавил: – Я буду проживать в доме Кендалла, пока для меня не найдется место в замке.
Дом Кендалла находился недалеко, однако все же на некотором расстоянии от замка Феллсмарча.
Принцесса с удивлением уставилась на отца.
– Пока не найдется место… А что с твоими старыми покоями? Что случилось с ними?
– По-моему, сейчас они находятся на реконструкции и непригодны для жизни.
Лицо Аверила приняло выражение истинного торговца, что свидетельствовало о его нежелании обсуждать данную тему. Но Раиса не могла контролировать себя.
– Значит, туда собираются поселить кого-то другого! – разгневалась она. – Это недопустимо! Я поговорю с матерью, как только представится…
– Я сам встречусь с королевой Марианной, доченька, – ответил Аверил. – Ты дашь мне эту возможность? Я, в конце концов, умею торговаться, – он улыбнулся и заглянул девушке в глаза. – Цветок Шиповника, твоей матери нужно привыкнуть к тому, что я снова дома.
Девушка поняла, что отец знает больше, чем произносит вслух: ведь он всегда был неглуп.
– Ладно, – она кивнула и выдавила из себя улыбку. – Но, если тебе понадобится остановиться в замке, можешь жить у меня. И приходи сегодня на ужин.
Она обняла отца: как же ей не хотелось отпускать его после долгого отсутствия!
Принцесса взглянула на Амона, который переминался с ноги на ногу: солдату вроде бы не терпелось уйти.
– Что ж, – вымолвила она. – Капрал Бирн известит тебя, когда у меня появится… еще несколько вещиц для продажи.
Раиса направилась к двери, но прежде, чем Амон успел ее отворить, кто-то влетел в кабинет. Принцесса увидела юношу, наверное, своего ровесника, либо, возможно, чуть постарше. Его грязные темные волосы с медно-рыжим отливом растрепались, а одет парень был в штаны и рубаху, явно изготовленные племенем.
– Джемсон! «Синие мундиры» арестовали трех «тряпичников»! Думаю, они собираются выдать их за… – Голос юноши оборвался, когда он заметил присутствующих. – Прошу прощения, преподобный. Я отвлек вас от беседы…
Взгляд парня задержался сначала на Авериле, потом на Амоне. Глаза юноши распахнулись.
Раиса поняла, что юноша узнал кого-то из них.
– Мы обсудим это позже, Хансон, – быстро ответил Джемсон, кивнув на дверь.
Хансон попятился и бросился к выходу, но Амон вдруг окликнул его:
– Стой! Что ты сказал про «тряпичников»?
Лицо юноши стало непроницаемым.
– Что? Я ничего не говорил про «тряпичников».
– Нет, ты говорил, – Амон стремительно подошел к Хансону. – Мы ведь встречались? Я тебя где-то видел.
– Нет! – возразил парень. – Вроде бы нет.
Хансон оказался высоким, практически таким же, как Амон, но с более изящным телосложением, а его глаза были небесно-голубыми. На лице виднелись следы недавних побоев. Веко правого глаза опухло, а на щеке красовался сине-желтый синяк. Правое предплечье юноши вроде бы было сломано, однако он о нем не беспокоился. И еще он старался прятать лицо, будто смущался из-за увечий.
С сочувствием принцесса подумала, что это, должно быть, один из учеников Джемсона.
– Что с тобой стряслось? – спросила она и подошла ближе, чтобы лучше разглядеть лицо Хансона. Девушка дотронулась до его руки. – Кто так с тобой поступил?
Он покраснел.
– Да ничего страшного… Мой отец постарался. Иногда он злится, когда выпьет лишнего.
Амон протянул ладонь и схватил парня за руку. Капрал задрал рукав Хансона, обнажив широкий серебряный браслет.
– Итак, Хансон, – произнес солдат. – А мы все-таки встречались. Тебя называют Кандальником, не так ли?
«Кандальник?» – подумала Раиса. Она переводила взгляд с одного юноши на другого.
«Неужели это есть тот самый главарь банды, который убил шестерых?»
Ну а дальше все произошло за секунду. Хансон врезал кулаком в подбородок Амона и вывернулся с ловкостью профессионала. Капрал вытащил меч из ножен, закрыл своим телом дверь и кликнул гвардейцев. Кандальник, не мешкая, схватил Раису и прижал ее к себе. Принцесса почувствовала острие ножа у своего горла и отчаянно пыталась даже не сглатывать слюну.
– Хансон, нет! – прокричал служитель Джемсон, побледнев от ужаса.
– А теперь, – произнес парень прямо Раисе на ухо. – Отойди, или я перережу девчонке глотку! – Его голос слегка дрожал то ли от испуга, то ли от волнения – девушка не могла точно определить.
Принцесса подумала о шестерых убитых на улицах. Говорят, их пытали. И это сделал симпатичный юноша с ножом?
– Прошу тебя! – причитал Джемсон. – Во имя Создательницы! Отпусти ее! Ты не ведаешь, кто она…
– Не надо! – Аверил жестом указал священнику, чтобы тот замолчал, после чего внимательно посмотрел на дочь. Ему не хотелось, чтобы Кандальник знал, кого он удерживает. – Послушай, – обратился мужчина к юноше. – Давай заключим сделку?
– Вот и вся сделка, – Амон отошел от двери. – Отпусти ее и убирайся прочь, и ты останешься жив.
– И твои «синие мундиры» кинутся вслед за мной? – фыркнул Кандальник. – Я не уйду дальше моста.
Лицо солдата окаменело, его серые глаза казались кусочками гранита.
– Если ты ранишь ее, клянусь кровью и костями Ханалеи, ты очень пожалеешь!
