– Ну… мне бы понравилось быть подмастерьем мастера золотых дел из Демонаи. Вроде Елены. Я бы хотел научиться делать украшения, амулеты и предметы, наделенные силой.
На ярмарках горец всегда изучал прилавки с изделиями из золота и серебра.
– А ты ее спрашивал? – поинтересовался Хан.
Друг смежил веки.
– Она не возьмет меня.
Странно. Елена знала Танцующего и понимала, что юноша будет усердно и честно трудиться.
– А можно менять призвание? Или вы ограничены в выборе? И обязаны заниматься чем-то одним всю жизнь?
– По-разному, – ответил горец. – У некоторых из нас нет выбора совсем, – он прижал ладони к щекам. Затем резко встал и побрел в лес. Удочка так и осталась в воде.
Спустя неделю после прибытия в Марисские Сосны Хан решил навестить Люциуса Фроусли. Юноша должен был сообщить старику, что уже не сможет доставлять его товар в Феллсмарч. Алистер надеялся, что у Люциуса найдется для него работенка, не требующая похода в город, но понимал, что это маловероятно.
Парень спустился по дороге, ведущей в Феллсмарч, после чего свернул на тропу – к лачуге отшельника.
Хижина казалась пустой, как и обычно. Из трубы не клубился дым. Но Люциус не ловил рыбу на пруду и не наслаждался тишиной на склоне. Огонь под перегонным кубом погас, а кирпичи оказались холодными. Такого еще никогда не было. Может, старик и делал все слишком медленно, но порядок он соблюдал.
Хан подкинул дров под перегонный куб и заполнил его, но поджигать не стал.
Озадаченный юноша потоптался на пороге хижины – хотя он и не рассчитывал, что застанет старика дома: ведь выдался такой теплый солнечный весенний денек! Хан мог бы оставить отшельнику записку, но для слепого от нее не было бы никакого толку. У Алистера еще были те самые монеты, которые он должен был отдать Фроусли, но ему совершенно не хотелось оставлять их в хижине, когда хозяин лачуги отсутствовал.
Хан громко постучал. Послышался собачий лай, а затем Пес принялся скрести дверь.
«Должно быть, он все-таки здесь», – подумал парень.
Люциус и Пес были неразлучны.
– Привет! – поздоровался Хан и толкнул дверь хижины. Обезумевший от счастья Пес прыгнул на юношу и принялся облизывать его лицо. – Где Люциус? – спросил Алистер, начиная волноваться.
Когда его зрение привыкло к тусклому свету, он заметил какое-то движение на кровати в углу.
– Люциус?
Светильников, конечно же, не было, но Хан отдернул занавеску. Сразу стало светлее. Старик полулежал на постели, свернувшись калачиком и с бутылью в руке. Он был болен либо пьян.
Парень огляделся. Миска для воды Пса опустела, так же, как и тарелка, в которую Фроусли накладывал собаке еду.
– Люциус! Что с тобой?
– Кто тут? – произнес отшельник дрожащим голосом. А потом он заговорил пронзительно и даже дерзко: – Трусы! Вы и за мной пришли?
– Это я, Хан, – ответил юноша. Не решаясь входить, он замер на пороге. – Ты чего?
Люциус прикрыл ладонью лицо, будто надеялся за ней спрятаться.
– Проваливай! Я знаю, что парень мертв. В курсах уже, понял? Тебе не удастся меня одурачить. Ты получил что хотел! Оставь меня в покое!
Хан подошел к старику и неуклюже похлопал его по плечу. Тот резко отстранился, хватаясь за бутыль, как за спасательный круг.
– Что с тобой? Я – жив. Ты говоришь как сумасшедший.
Старик раскрыл затуманенные глаза.
– Что, не нашли ту проклинательскую штуку? Парень хорошо ее запрятал, да? – он хихикнул. – Да токмо и у меня ее нет, ясно? Делай что хочешь – хоть пытай. Я не могу рассказать того, чего не знаю.
– Хватит! – Алистер терял терпение. – Я принесу тебе поесть.
Если Люциус не кормил Пса, скорее всего, сам он тоже голодал. Хан подошел к колодцу во дворе, наполнил ведро водой и принес его в хижину. Юноша плеснул воды в миску Пса и налил чашку для Люциуса.
– Вот, – он осторожно вынул бутыль из пальцев старика. – Выпей-ка лучше это.
Алистер залез в свою суму, вынул печенье и вложил его в руку Фроусли. Тот никак не отреагировал. Хан отломил кусочек печенья и положил его в рот старику.
Люциус машинально начал жевать, его щетинистая нижняя челюсть задвигалась. Пес шумно лакал воду. Алистер заглянул в шкаф и обнаружил остатки окорока. Парень разделил находку пополам. Одну часть отдал Псу, а второй накормил отшельника. Фроусли еле-еле жевал окорок, запивая каждый кусочек водой. Пес жадно проглотил угощение.
– Я слышал, что ты мертв, – пробормотал старик.
Хан понял, что Фроусли наконец-то пришел в себя.
– Я думал, я виноват во всем. Я же посоветовал тебе оставить проклинательскую штуковину…
– Кто сказал, что я умер? – спросил юноша.
– Мне сказали, что ты был убит у реки, – продолжил рассказ Люциус. – Разодран на части демонами.
На юношу снизошло озарение.
– Так я сам все провернул. Хотел, чтобы меня считали мертвым.
Старик прекратил жевать.
– Значит, они охотятся за тобой? Байяры?
Снова эти Байяры.
– Нет. Не чародеи, а «синие мундиры». Королевская стража. Они считают, что я убил дюжину человек.
– Фу! – Люциус с облегчением вздохнул. – Слава Создательнице, что не кто-нибудь пострашнее.
– А это довольно страшно! – взорвался Хан. – Я не могу жить дома. Не могу нормально работать. Я застрял на Ханалее.
– Есть вещи и похуже, – отшельник опять принялся за еду. – А ты убивал их? Ну… тех людей?
– Нет! Нет! Ты ведь достаточно умен, чтобы это понять. Я не имею к убийствам никакого отношения. Или стараюсь не иметь.
– Погоди-ка. Когда шумиха затихнет, «синие мундиры» вновь начнут брать взятки, – Фроусли облизал пальцы и принялся искать бутыль.
Хан положил руку старика на чашку с водой.
– Я думаю, тебе надо попить воды.
Люциус помолчал.
– Получается, ты перебрался в Марисские Сосны? – вдруг спросил он.
– Пока да. Я не смогу доставлять твой товар в город, пока я здесь. Мне очень жаль.
– А где та штуковина?
– Я запрятал ее. В городе, – Хан подумал, что теперь амулет будет сложно достать.
Фроусли откашлялся и по-стариковски сплюнул на пол.
– Может, тебе стоит отправиться на юг, в Брюнсваллоу… Или на восток, в Меловую гавань, и устроиться на работу у причала? Там-то будет безопаснее.
– Вообще, – Хан потер серебряные браслеты. – Ну… я думал про Тамрон или Арден. Это не очень далеко. Я смогу бывать дома и видеться с мамой и Мари.
