Амон недоумевал. Он принялся размышлять о матери, которая умерла во время родов Ирэ. А знала ли она о связи? В принципе, Эдон Бирн считался хорошим мужем и заботливым отцом, преданным своему долгу – служению королеве. Но сейчас он выглядел глубоко несчастным человеком с личными секретами.
А чего на самом деле хотел он, Амон? Раиса никогда не будет ему принадлежать. Это несомненно. Но, если бы Амон отправился в Оденский брод, а затем на службу в Меловую гавань, был бы шанс, что лет через десять боль отпустит его. Ему же только семнадцать лет.
А если он всю жизнь будет находиться рядом с Раисой в качестве защитника и советника? Он будет видеть ее постоянно, но замужем за другим. И его всегда будет снедать мысль о том, что им не суждено быть вместе.
Так и случилось с отцом и королевой Марианной. Но если он откажется и с Раисой что-то произойдет? Сможет ли Амон простить себе такое?
Отец заявил, что у него есть выбор. Наверное, есть… Но как же поступить правильно?
Юноша потянулся через стол и взялся за огрубевшие ладони отца.
– Я сделаю это, – произнес он.
Эдон взглянул на сына.
– Уверен?
Парень кивнул:
– Да.
– Тогда пойдем в храм, – вымолвил мужчина и встал.
Несмотря на то что было четыре часа утра, служитель Джемсон поджидал Бирнов в своем кабинете, в полном облачении.
Эдон предупредил служителя о приходе. Капитан заранее знал, какое решение примет его отпрыск.
Как будто теперь у Амона был выбор!
– Капитан Бирн, – торжественно произнес служитель. – И капрал Бирн. Как необычно создавать сразу две связи. Один лишь капитан связан с королевой до тех пор, пока его не сменяет преемник.
– Наступили трудные времена, – ответил Эдон. – Мы обязаны сделать все, что в наших силах, и защитить династию.
– Да, – подтвердил Джемсон и взглянул на юношу. – Амон Бирн, ты согласен объединить себя нерушимой связью с династией Ханалеи?
– Да, – кивнул тот.
Внезапно Амону захотелось вымыться. После ночного дежурства на Тряпичном рынке юноша чувствовал себя отвратительно в испачканном мундире.
Джемсон, словно угадав его мысли, вытащил из ящика стола сверток с чистой одеждой и протянул его парню.
– Переоденься. Мы будем ждать тебя в часовне Дамы.
Джемсон и отец Амона покинули кабинет, оставив юношу одного. Следовало ли ему раздеваться донага? Или это касалось лишь мундира? Амону не хотелось попасть впросак. Он задумался, а затем стянул с себя всю одежду и напялил одеяние послушника из грубого хлопка. Амон чувствовал себя довольно странно в свободной хламиде, будто он так и остался раздетым.
Капрал покинул кабинет. Выйдя во дворик, парень поплелся босиком по извилистым дорожкам, направляясь к зданию, возведенному по правую сторону от храма. Оно было построено в честь Альтеи – заступницы бедных.
В отличие от часовен в замке Феллсмарча с их золотыми статуями и мраморной отделкой красота этого сооружения заключалась в скромном убранстве. И все здесь было сделано с любовью. Деревянный алтарь оказался отполирован до блеска, а по обе стороны от изображения Альтеи возвышались вазы со свежими цветами. Холодный лунный свет лился сквозь прозрачные стекла, а рамы отбрасывали темные тени на выметенный пол.
Джемсон и Эдон Бирн стояли по бокам прямоугольного стола, на котором лежало несколько ритуальных предметов: каменная чаша, кинжал со сверкающим лезвием, каменный же сосуд, хрустальный флакон и серебряный кубок. Амон смотрел на все это, а в его голове роилась туча вопросов.
Священник улыбнулся.
– Твоя роль в данном ритуале будет поистине простой. Мы смешаем твою кровь с кровью Ханалеи, и ты выпьешь смесь. Остатками мы окропим почву Фелла, дабы у тебя появилась связь с землей и Создательницей. Таким образом мы совершим нечто вроде жертвоприношения.
«Я сплю? – спросил себя Амон. – Нет. Бирны не занимаются подобными вещами».
Капрал подумал о своем взводе, отдыхающем в сторожке, и о Раисе, которая почивала в замке Феллсмарча и не догадывалась, что между ней и Амоном сейчас установится связь. Было ли честным поступать так, не спросив ее согласия? А вдруг она не захочет с ним объединяться?
Юноша облизал губы.
– А она… узнает?
– Принцесса может что-то почувствовать, – ответил служитель. – Но она может и спать, и тогда ее ничто не потревожит. А если она проснется, то все равно ничего не поймет.
– А тут действительно находится кровь Ханалеи? Прошла целая тысяча лет.
– Она берется у ее потомков – королев Фелла, – священник опустил ладонь на закупоренный сосуд. – В нем – кровь наследной принцессы. Я прочту над ней особые слова.
Джемсон замолчал, чтобы убедиться, что у Амона больше не осталось вопросов.
– Обнажите руку, капрал Бирн, – вымолвил он.
Амон повиновался и ощутил слабый укол лезвия. Изумленный парень наблюдал, как его кровь капала в пустую чашу, образуя маленькую лужицу на дне. Джемсон поднял хрустальный фиал и произнес над ним несколько фраз на языке племени. Амону удалось разобрать лишь «Раиса ана’Марианна» и «Ханалея». Откупорив флакон, служитель вылил несколько капель в чашу, поднял сосуд и, совершая круговые движения, взболтал его содержимое, читая длинное заклинание.
Амон глазел на густую смесь, и новые мысли не давали ему покоя. Он прижал руку к боку, чтобы остановить кровотечение, и почувствовал, как горячие капли потекли по коже.
Джемсон водрузил каменную чашу на стол, опустил в нее кубок и зачерпнул смесь. Подняв кубок, с наружных стенок которого стекали алые капли, служитель заговорил на языке Долины:
– Амон Бирн, из династии Бирнов, блюстителей династии Ханалеи, отныне ты будешь связан с династией королев, а в особенности с Раисой ана’Марианной, наследной принцессой Фелла. Поклянись, что отныне ее кровь – твоя кровь и ты будешь защищать ее и ее род, пока смерть не заберет тебя!
– Клянусь, – голос юноши прогремел в тихой часовне.
– Выпей это в знак согласия.
Амон взял кубок и поднес его к губам, готовясь ощутить солоноватый привкус. К удивлению парня, жидкость оказалась сладкой, как летнее вино. Он был настолько поражен, что едва не подавился. К счастью, этого не произошло. Опустошив кубок, Бирн протянул его Джемсону.
Действие было моментальным и мощным. Амона будто ударили по голове мечом плашмя. Он рухнул на колени: чувства нахлынули и переполнили капрала. Юноша пропускал сквозь себя мысли всех людей, которые думали о наследной принцессе, и все ситуации, которые могли повлиять на будущее Раисы.
Пробило четыре часа утра, но Мика Байяр мучился от бессонницы и смотрел в окно на окрестные горы. Он грезил о Раисе. Пекари замка Феллсмарча затолкали в печь противень с пирогами, размышляя о дне Именования принцессы и о том, оценит ли она их старания. Аверил Демонаи собирался покинуть город, переживая о дочери. Разум королевы Марианны был затуманен целительным снадобьем, однако она беспокойно ворочалась, тревожась о том, что Раиса становится взрослой.
