Время от времени Вил с двумя-тремя стражами поднимался на балконы верхних этажей, откуда был виден город. Впрочем, ничего утешительного им увидеть не удавалось. Как бы много мортийцев ни толпилось на лужайке перед подъемным мостом, в городе их, судя по всему, было в два раза больше, и все они жгли, грабили и творили всякие зверства. Жавель не хотел на это смотреть, но удержаться не смог. Слишком хорошим был обзор, да и крики легко преодолевали лужайку. Но сегодня ужасное зрелище было милосердно скрыто дымом от пожаров, пылавших вдоль всей линии горизонта на западе.
– Если бы только огонь двигался в нашу сторону, – заметил Мартин. – У них там масло, которое некуда вылить.
– Огонь может навредить и нам тоже, – возразил Вил. – Тут слишком много дерева. Мост деревянный.
Жавель промолчал. Думать о том, что они могут оказаться в огненном кольце, было слишком ужасно. Он в который раз задумался, почему ему не повезло родиться таким же храбрым, как его товарищи. Что хорошего принесла его трусость окружающим? Лицо Элли, полное презрения, появилось перед глазами, и он прикрыл их, словно пытался спрятаться от ее взгляда.
– Святой отец сегодня показывался? – спросил Вил.
– Пока нет, – ответил Мартин. – Но он появится. Это его войска. Королева должна судить его за измену.
– Какая Королева? Где ты видишь Королеву?
– Я только хотел сказать…
– Я знаю, что ты хотел сказать, – устало произнес Вил. – Хватит. Спускаемся. Нужно поспать.
Но спустившись на первый этаж, они увидели, что у Ворот разгорелся яростный спор между Стражей Ворот и Королевской Стражей во главе с женщиной, которую Жавель сразу узнал: это была Андали, ведьма Королевы. Рядом с ней, держа мать за руку, стояла та самая крошка, которая беседовала с Жавелем.
При взгляде на них его пронзила дрожь.
– Что здесь творится? – резко спросил Вил. – Почему вы не на постах?
– Женщина, сэр, – ответил Итан. – Она требует открыть Ворота.
Вил повернулся к Андали, окинув ее тяжелым взглядом.
– Вот еще.
– Королева приближается, – заявила женщина. – Откройте ворота.
Вперед вышел один из Королевских Стражей, тот самый, на которого Жавель обратил внимание в прошлый раз. Он выглядел совсем еще мальчишкой, но у него был такой воинственный вид, что Вил невольно отступил на шаг.
– Булава назначил Андали главной! – отрезал лучник. – Откройте ворота!
Он оттолкнул Вила, и тот упал. Марко и Джереми схватились было за мечи, но тут заметили, что их окружает более двадцати Стражей Королевы, вооруженных до зубов. Жавель некоторое время смотрел на мужчин, стоящих перед ним, но видел вовсе не их; ему виделась высокая женщина верхом на коне, женщина с печалью в глазах и короной на голове. Ее сопровождали крики женщин и детей.
«Нужно быть храбрецом, чтобы открыть Ворота», – прошептал голос Дайера в его голове.
«Ты – храбрец, Жавель?» – Элли, и в ее голосе нет ни злости, ни жалости, лишь сомнение.
И наконец, голос Королевы, когда-то спросившей его:
«Разве ты не хочешь узнать?»
Жавель хотел.
Секунду спустя он повернулся к воротам и яростно набросился на укрепляющие их брусья, отрывая по одному за раз. Его хватали за плечи, тянули назад, но в какой-то момент перестали, и он с благодарностью увидел, что ему помогают другие руки, множество рук, что огромные брусья отрываются один за другим, медленно открывая толстые дубовые доски Ворот Цитадели.
* * *
Арват пал первым.
И пал быстро, настолько, что Келси почувствовала легкое разочарование. Она хотела, чтобы вотчина Святого отца разваливалась кусок за куском, шла трещинами, осыпалась каменным крошевом, как снег с ветвей во время первой весенней оттепели. Она хотела стереть ее с лица земли. Но все произошло очень быстро; она всего лишь мысленно потянулась к белой башне, возвышающейся над городом, и тут же по ней зазмеились трещины, такие широкие, что Келси видела их издалека. Сначала с вершины башни сорвалось сверкающее распятие, а затем, в течение десяти секунд вся башня исчезла в громадном облаке пыли.
Несмотря на разочарование, ощущения ей понравились. Только сейчас Келси поняла, как много потеряла за последние месяцы, отказавшись от части себя, какая огромная часть ее личности погрузилась в мертвый сон, подавленная жесточайшим контролем, под который Келси взяла себя, чтобы выжить в подземельях. Там все было окрашено в серые тона, и незачем было выпускать свой гнев, давать ему волю. Она задумалась, не подошла ли она тогда к безумию, а может, сама не заметив, даже шагнула за черту и погрузилась в него. Может, ей только показалось, что это следующий этап.
Это было неважно. Она освободилась.
Она смутно различала Стражу вокруг себя, следующую за ней через весь город. Они все торопились, потому что твари Роу Финна следовали за ними по пятам, а теперь Келси чувствовала, что он и сам неподалеку, и все его внимание сосредоточено на ней. Иногда ей казалось, что она ощущает на себе его взгляд. Несколько раз ее стражи выпускали стрелы по невидимым целям, но Келси знала, что это бесполезно. Дети Роу были слишком быстрыми.
Они пересекли главную площадь: Келси скорее почувствовала, нежели увидела, как люди разбегаются от ее отряда. Все эти люди не имели особого значения. Их проблемы были такими мелкими; Келси видела их, проезжая мимо: проблемы с супругами, с деньгами, с выпивкой.
«Они и должны разбегаться», – подумала она мрачно, словно оправдываясь перед кем-то. – «Они должны разбегаться. Я – Королева Пик».
Они кружили по улицам Кишки, чьи дома и постройки сползали в долину между двух холмов. Давным-давно в этой долине был амфитеатр, в котором утописты Уильяма Тира собирались и решали насущные вопросы всеобщим голосованием. Демократия в действии, пусть и не совсем настоящая. За каждым решением стоял Тир, всегда Тир, и когда эта движущая сила исчезла, у Города не осталось ничего, кроме кучки недалеких обывателей. Демократическое общество отличалось от обычной толпы лишь наличием лидера. Проезжая Кишку, Келси чуяла, что под ногами у нее Ясли, огромный лабиринт залов и тоннелей, построенных Бог знает когда. Вспомнив об этом громадном подземелье, Келси задумалась, уж не построил ли его Роу собственноручно. Кто знал, чем он занимался под покровом темноты?
«Если бы только я могла прекратить все это», – подумала она, и мысли ее закрутились по той же колее. «Если бы хоть кто-нибудь мог это прекратить!» Когда они выезжали из Кишки, Келси пустила по земле огромную трещину, подобную той, с помощью которой она разрушила Новолондонский мост много месяцев назад. Улица за ее спиной затряслась, но она даже не остановилась, чтобы взглянуть на дело рук своих. Она знала, что произойдет, могла просчитать все с точностью, с которой Саймон просчитывал работу своего нового механизма. Трещина пойдет глубже, пронзая насквозь этот чудовищный лабиринт, прямо к темному сердцу Нового Лондона. Рухнут подпорки, рассыплются фундаменты, и даже целые улицы рухнут в расщелину, созданную ею. Может, на это потребуются часы, а может и дни, но скоро и Кишка, и Колыбель станут просто развалинами, грудами обломков камней и досок, интересными лишь археологам далекого будущего.
