Это был призрак.
Лили Фримен выбралась из тела Кэти, сбросив его так же легко, как змея – кожу, и оставила лежать маленькой жалкой кучкой на полу. Лили была обнаженной, и все ее тело покрывали черные полосы, похожие на земляные разводы, длинные темные волосы покрывалом лежали на спине; и вообще, эта женщина выглядела намного моложе той Лили, которую помнил Роу. Он уже видел и эту Лили, на портрете, висящем в гостиной Тиров. Несколько раз Роу тайком пробирался в их дом, когда он был пуст, и этот портрет Лили всегда поражал его, хоть он сам и не знал почему. Как бы мало Роу ни ценил свою мать, он всегда разделял ее гнев, глядя на этот портрет, на безмерно счастливую Лили, все разрушившую, и забравшую то, что причиталось Финнам по праву.
На Лили была его корона. Роу с ужасом уставился на сверкающий серебром и синевой обруч; он бы легко убил за него, не погнушался бы пытать Кэти, если бы до этого дошло, но снять его с головы призрака он не мог, как не мог снять цепочку с сапфиром с шеи мертвого Джонатана. С таким же успехом корона могла оказаться на луне.
Женщина обернулась и посмотрела на Роу, заставив его снова закричать. Лицо принадлежало Лили, но вот глаза на нем были чернильно-черными провалами. Сжатые губы чернели по краям, словно обведенные сажей.
– Ты был прав, Роу, – прошептала она, и хуже всего, слова и голос принадлежали Кэти, но вылетали они из уст этого чудовищного видения. – У нас здесь нет места для особенных людей.
Она наклонилась вперед, и Роу попятился, тут же споткнувшись об одну из десяти скамей, выстроившихся с правой стороны церкви.
– Никаких спасенных, – раздался хриплый голос. – Никаких избранных. Важны все и каждый.
Тень метнулась на свет: Юзуф с рыком ринулся к ним, скрючив пальцы, как когти. Роу при виде него почувствовал невероятное облегчение, ведь даже если он не все знал об этом ребенке, он был уверен, что тот способен на…
Лили повернулась к Юзуфу, зарычав в ответ, и в этом звуке не было ничего человеческого, лишь ярость дикого зверя. Юзуф замер, словно налетев на стену, и рухнул на землю, забившись в конвульсиях. Гэвин в своем углу застонал и закрыл лицо руками. Лира нигде не было видно; он свалился в обморок на одну из скамей.
– Мы же были такими хорошими друзьями, – прошипело видение голосом, похожим на шорох костей, стучащих о камни. – Почему же ты убегаешь?
Роу развернулся и бросился прочь вдоль ряда скамей, но оглянувшись, увидел, что она стоит в конце его ряда, еще ближе, чем раньше. Она улыбнулась ему, и он разглядел, что зубы у нее как острые иглы.
– Кэти? – позвал сдавленным от темного ужаса голосом: – Лили?
– Кэти? Лили? Ах, Роу. – Существо хихикнуло, и Роу увидел у него в руках пику, но не садовый инструмент, весьма популярный в Городе во время сбора урожая, а настоящую пику, высокую – высотой со взрослого человека, чей наконечник был залит кровью.
Тогда он ринулся к двери, сквозь которую в церковь лился благословенный свет солнца, молясь на бегу: «Боже, пожалуйста, помоги мне выбраться отсюда, и я стану тем, кем меня считают, братом Роу, отцом Роу, кем-угодно, только…»
Ему оставалось не больше пяти футов до выхода, когда двери захлопнулись; он с размаху врезался в них и отлетел, упав на землю и раскроив бровь над левым глазом так, что его залило кровью.
«Как это могло случиться? – метались в голове панические мысли. – Мы так хорошо подготовились! Они так хорошо сыграли! Как это могло случиться?»
Он услышал приближающиеся шаги и крепко зажмурился. В детстве – как же давно он об этом не вспоминал – его пугали монстры, появлявшиеся в его комнате по ночам, но стоило полежать подольше с закрытыми глазами, и они всегда уходили. Он бы все на свете отдал, чтобы снова стать пятилетним и лежать, свернувшись клубочком под одеялом!
Пальцы, словно когти, впились в его плечи, и Роу вздернули на ноги. Он распахнул неповрежденный глаз и встретился взглядом с черными дырами, глядящими прямо в его нутро. Когда существо заговорило, он ощутил, что его дыхание, рвущееся сквозь зубы-иглы, пахнет склепом, который тринадцатилетний Роу вскрыл в поисках сокровищ, еще не зная, что будет с ними делать, но уже понимая, что ему хватит решимости дойти до конца, даже если…
– Я защищаю эту землю, Роуленд Финн. Никто не захочет знать, как я это делаю, однако я справляюсь.
Роу закричал.
* * *
Кэти постепенно приходила в себя, чувствуя, как медленно отпускает ее невообразимое сновидение.
Она лежала на полу в центре церковного зала, напротив той самой кафедры, с которой Роу так часто проповедовал в последние годы. Шею что-то холодило, и лишь какое-то время спустя она поняла, что это серебряная цепочка с камнем Джонатана.
Подняв голову, она увидела лежащее неподалеку тело. Ей показалось, что это Джонатан, но такого просто не могло быть; они всего секунду назад поднялись по лестнице. Она с трудом поднялась на четвереньки, поползла к телу и перевернула его.
На нее смотрели мертвые глаза Джонатана.
Кэти совсем не удивилась. В темном углу ее сознания билась мысль, что она всегда знала, что этим все закончится, конечно, знала, Уильям Тир сказал ей… но это ничуть не уменьшило ее горе.
У дальней стены церкви кто-то полузадушено захрипел. Кэти завертела головой и увидела Гэвина, который скорчился в углу и не сводил с нее выпученных глаз.
– Что ты сделал? – гневно спросила она, хотя гнев в ее голосе глушили слезы. – Что ты с ним сделал?
Побелев от ужаса, Гэвин затряс головой.
– Не я! Клянусь!
Она рывком поднялась на ноги и двинулась к нему; когда она приблизилась, Гэвин обхватил себя руками и свернулся крошечным комочком в углу, подвывая полным паники голосом:
– Пожалуйста, Кэти, мне жаль, мне так жаль!
На мгновение она замерла над ним, раздумывая, как было бы приятно его убить, как легко и справедливо – но мысль о теле Джонатана, лежащем у нее за спиной, заставила ее отступить.
Она обернулась и заметила, что двери в церковь распахнуты, а за ними сияет солнечный летний день. Снаружи до нее долетали крики детей, бегающих в парке. Словно другой мир, не связанный с тем, что было у нее перед глазами: тело Джонатана, забившийся в угол Гэвин.
«Мы поднялись по лестнице, – вспоминала она, – и что дальше?»
В дальнем конце придела, рядом с дверями, она заметила огромную черную лужу, похожую на разлитую нефть. Когда она подкралась поближе, в нос ей ударила отвратительная вонь, а взгляд зацепился за тучу мошкары и комаров, зависшую над лужей. Рядом с ней что-то блеснуло; наклонившись, Кэти разглядела сапфир на серебряной цепочке.
Тут она повернулась и спросила у Гэвина:
– А где Роу?
Гэвин разрыдался, разозлив ее так, что она промаршировала к нему и отвесила оплеуху.
