Настороженно поглядывая на охранника и кучера, он непринужденной походкой направился к аптеке. Прохожие толкали его, но он уворачивался и продолжал пробираться вперед, к заветной двери. Кучер начал рассказывать какую-то историю, охранник, усмехаясь, слушал его, и Жавелю удалось проскользнуть мимо них в аптеку.
Он сразу заметил Элли, стоящую в темном углу, неподалеку от прилавка. Аптекаря не было видно, но из-за зеленой занавески на внутренней двери слышалось позвякивание и стук бутылок. Хотел бы он, чтобы эта встреча состоялась при других обстоятельствах, без страха, что в любую минуту могут появиться ненужные зрители, но даже такого шанса могло больше и не представиться. Сейчас или никогда.
– Элли.
Она подняла голову, пораженная, и Жавель почувствовал, как его мир содрогнулся, когда он увидел холодный недоверчивый взгляд ярко накрашенных глаз. Она смотрела на него долгое мгновение.
– Чего ты хочешь?
– Я пришел… – Жавель почувствовал, как перехватило горло, и не смог больше выдавить ни слова. Он призвал на помощь воспоминания: ночи, что он провел в кабаках, пытаясь избавиться от лица Элли, стоящего перед глазами, ненависть к самому себе, в которой он тонул все эти годы. На шесть долгих лет он бросил ее здесь, позволив ей стать такой, как сейчас. Если он снова бросит ее здесь, как ему потом жить с этим?
– Я пришел, чтобы забрать тебя домой, – неловко закончил он.
Элли издала короткий, горловой звук, который оказался смешком.
– Почему?
– Потому, что ты моя жена.
Она рассмеялась, и этот смех был как пощечина Жавелю.
– Мы можем вытащить тебя отсюда, – продолжил он. – У меня есть друзья. Я смогу уберечь тебя.
– Уберечь, – прошептала она. – Как мило.
Жавель вспыхнул.
– Элли…
– Меня зовут Элис.
– Я пришел, чтобы освободить тебя.
– Рыцарь в сверкающих доспехах! – весело воскликнула она, но выражение ее глаз не изменилось, и Жавель почувствовал, что за веселыми словами таится гнев. – А где же вы были шесть лет назад, сэр рыцарь, когда ваша храбрость действительно могла мне помочь?
– Я отправился за тобой! – настаивал Жавель. – Я прошел за караваном весь Мортийский тракт!
Она снова уставилась на него долгим, холодным взглядом.
– И?
– Люди Торна были слишком сильны. Я ничего не мог поделать. Я думал, нам от них не уйти.
– А что насчет всех остальных лет?
– Я…
Но дальше ничего не было. Что он мог ей сказать? Что был в кабаке?
– Я пытался, – убито закончил он.
– Хорошо, ты пытался, – согласилась Элли. – Но раз уж ты струсил тогда, не нужно изображать из себя героя теперь. Ты опоздал на шесть лет. У меня здесь своя жизнь. Я довольна.
– Довольна? Ты – шлюха!
Элли окинула его очередным изучающим взглядом. Этот взгляд всегда заставлял его почувствовать себя карликом, но за всю их с Элли совместную жизнь Жавель видел его лишь пару раз – в основном тогда, когда забывал сделать то, что обещал. Ему казалось, что на нее наложено какое-то заклятие; и что, если бы он только смог забрать ее отсюда, он бы расколдовал ее, и она стала бы прежней.
– Все в порядке, Элис? – раздался голос.
Жавель обернулся и увидел, что крепыш-охранник, сидевший в экипаже, уже стоит в дверях. Он смотрел прямо на Жавеля, и этот взгляд вызывал у него нервную дрожь. Этот тип с явным удовольствием превратил бы его в отбивную.
– Да, в полном, – легко заверила Элли. – Ловлю клиентов.
На этих словах, Жавель разинул рот от удивления, внезапно догадавшись о двойной цели прогулки, и о том, почему все женщины так ярко одеты и накрашены.
– Ладно, дайте знать, если что, мэм.
Разочарованный, громила вышел из магазина.
До Жавеля внезапно дошло, что он отлично понимал этого мужчину, ведь тот говорил на тирийском. Он представлял собой живое воплощение жестокости, но к Элли обращался с очевидным почтением. Жавель повернулся к Элли, сожалея, что не может забрать свои последние слова назад, но, с другой стороны, он чувствовал, что это ничего бы не изменило.
– Да, я действительно шлюха, – согласилась Элли после долгого молчания. – Но я работаю, Жавель. Зарабатываю деньги, и ни перед кем не отчитываюсь.
– А как насчет твоей сводницы? – процедил он, ненавидя себя за ядовитый тон и не имея сил его изменить.
– Я плачу ренту мадам Арно. Разумную ренту, намного более разумную, чем та, что платят в подобных местах в Новом Лондоне.
Жавель не нашелся с ответом. Он просто мечтал о том, чтобы хоть раз дотянуться до шеи ненавистной мадам.
– Взамен мне предоставляют прекрасные апартаменты и отличную еду три раза в день. У меня надежная охрана, определенные часы работы и клиенты, которых я выбрала сама.
– И что за бордель дает шлюхе так много свободы? – требовательно спросил он. – Так денег не заработаешь, скорее наоборот.
Глаза Элли сузились, а тон, казалось и без того недружелюбный, стал еще более холодным и резким.
– Такой, в котором понимают, что довольная и здоровая проститутка приносит больше денег. Я зарабатываю в три раза больше твоего жалованья Стража Ворот.
– Но мы все еще женаты! Ты – моя жена.
– Нет. Ты потерял меня, когда шесть лет назад просто стоял и смотрел, как я вхожу в клетку. Мне ничего от тебя не нужно, но и у тебя нет права требовать чего-то от меня.
Жавель открыл было рот, чтобы возразить – определенно, брак нельзя так просто расторгнуть, даже в Мортмине – но в этот самый момент из-за зеленого занавеса показался аптекарь. Он оказался крошечным, лысеющим человечком в очках и с маленькой коробочкой в руках.
– Вот, пожалуйста, госпожа, – сказал он, протягивая коробочку Элли. Он тоже говорил на тирийском, и это изрядно озадачило Жавеля, который не слышал ни одного тирийского слова на улицах Демина и потому улучшал свои скудные познания в мортийском с огромным трудом. – Здесь запас на два месяца, и принимать их следует непременно после плотного обеда. Иначе вам может стать только хуже.
Элли кивнула, доставая кошелек, полный монет.
– Спасибо.
– Приходите через два месяца, и я приготовлю вам следующую партию, но на шестом месяце прием нужно будет прекратить, чтобы не навредить ребенку.
На последнем слове Жавель почувствовал, что реальность ускользает от него. Он едва заметил, как Элли отдала несколько монет аптекарю и спрятала коробочку в сумку. Аптекарь окинул их внимательным взглядом и, ощутив напряженность атмосферы, поспешил снова скрыться за занавесом.
– Ты беременна, – сказал Жавель, не спрашивая, скорее подтверждая свои мысли.
