– Как удобно и для Господа, и для Вашего Святейшества. А что там говорит Христос о приюте для бездомных?
– Я бы хотел вернуться к Отступнику, лорд Регент, – быстро сменил тему Святой отец. Айса украдкой взглянула на толпу посетителей, но не смогла понять, заметил ли кто-нибудь из них внезапное отступление священника. Большая часть посетителей просто пялилась на помост, разинув рты.
– Так что там с отцом Тайлером?
– Если к полудню пятницы его не передадут в руки Церкви, все, живущие и служащие в Цитадели, будут изгнаны из ее лона.
– Ясно. Когда больше ничего не остается, в ход идет шантаж.
– Вовсе нет. Но Господь разочарован тем, как Корона относится к распространению греха в Тирлинге. Мы надеялись, что теперь, когда Королевы здесь нет, вы объявите противоестественные связи незаконными.
Рядом с ней вздрогнул Элстон; Айса скорее ощутила это, чем увидела. Когда она посмотрела на него, он выглядел абсолютно так же, как обычно, лицо его было беспристрастно, а взгляд пристально обшаривал толпу.
– Как идет сбор налога на собственность? – внезапно спросил Булава. – Закончите к новому году?
– Не понимаю, о чем вы? – ответил Святой отец, но голос его стал напряженным.
Булава разразился смехом, и услышав это, Айса слегка расслабилась, чувствуя, как уходит сковавшее плечи напряжение. Она окинула зал очередным быстрым взглядом и заметила, что Маман пристально, с едва заметной улыбкой на губах, смотрит на Булаву.
– Вы знаете, Андерс, – сказал Булава, – сначала я не мог определиться, с какой целью вы сюда пришли. Но теперь я все понял. Позвольте мне, пользуясь подходящим случаем, раз и навсегда прояснить этот вопрос: даже ад и все его демоны не спасут вас от необходимости выплатить этот налог к первому февраля.
– Речь не о деньгах, лорд Регент.
– Речь именно о деньгах, всегда. Вы обложили тирийцев десятиной и не хотите отдавать из нее ни гроша, купаясь в роскоши на эти деньги, отобранные у доверчивых, нищих прихожан. Вы наживаетесь на них.
– Люди жертвуют добровольно на нужды Церкви.
– Даже сейчас? – Лицо Булавы исказила злая усмешка. – Я точно знаю, на что идут эти деньги. Вчера мы поймали двух ваших дуболомов. У вас какие-то дела в Яслях.
После этих слов по толпе прошла тревожная рябь, и с лица Святого отца на мгновение сползла улыбка.
– Беспочвенные обвинения! – выкрикнул он. – Я посланник Господа…
– Тогда ваш Бог – работорговец, торгующий детьми.
Толпа дружно выдохнула.
– А ты! – Булава повернулся к Борвену. – Я гадал, что ты опять здесь забыл, но теперь все ясно, как день. Думал, тебе удастся заставить прислушаться к твоим нелепым требованиям, если ты обратишься за поддержкой к большой шишке? Если ты хоть раз посмеешь приблизиться к своей жене и детям, я…
– Что? Убьете меня? – заорал Борвен. – Что мне смерть? Я уже мертв, ведь детей у меня отобрали, а меня травят, как зверя, куда бы я ни пошел! Почему бы просто не убить меня прямо здесь?
– Я тебя не убью, – спокойно продолжил Булава, пронзая его ледяным взглядом. – Я запру тебя в темницу и предоставлю твоей жене право решать твою судьбу.
Па побледнел.
Булава спустился с помоста, обратив все внимание на Святого отца.
– Вам не запугать меня угрозами, и не сбить с пути, обозначенного Королевой. Больше не приходите ко мне со всей этой чепухой. Следующему священнику, который сунет сюда свой нос, проводы могут и не понравиться. А ты, Борвен… думаю, тебе не захочется попасться мне на глаза снова.
Айса чувствовала, как рвется из груди сердце. Маман и Вэн всегда защищали ее от Па, когда могли, но получить защиту от кого-то вне семьи было совсем другим делом. Если бы сейчас можно было обнять Булаву, она бы непременно это сделала, ведь внезапно в ней вспыхнула такая яростная любовь к этому человеку, которую она прежде питала лишь к матери.
– Идем, брат Борвен, – велел Святой отец. – Все именно так, как я и говорил: правительство Глинн погрязло в собственной гордыне. Господь видит всю несправедливость, а мы обратимся с твоим делом в публичный суд, и укажем на нее всем людям.
– Можете попытаться, – ровно сказал Булава. – Но берегитесь, Ваше Святейшество. Дети Борвена – отнюдь не единственные, кому есть в чем его обвинять.
– Никто ни в чем его не обвинял, Лорд Регент.
– Я обвиняю его.
Слова сорвались с губ Айсы прежде, чем она смогла их остановить. Все присутствующие уставились на нее, и она от всей души пожалела, что не может взять их назад.
– Ты что-то сказала, дитя? – обратился к ней Святой отец.
Его голос был сладким, как мед, но в глазах пылало адское пламя. Как ни странно, именно это придало Айсе сил, чтобы продолжить. Она думала, что каждое последующее слово будет даваться ей все тяжелее, но начав, с облегчением поняла, что все наоборот: труднее всего было произнести именно первые слова, а остальные пошли легче, словно внутри нее рухнула сдерживающая их плотина.
– Мне было три или четыре года, когда ты начал. – Она изо всех сил пыталась заставить себя встретиться взглядом с Па, но смогла лишь уставиться на его подбородок. – Ты пришел к Моррин в том же возрасте. Нам приходилось прятаться от тебя в подвале. – Айса слышала, что ее голос срывается от горя, но чувствовала, словно она бежит с холма, размахивая руками, как крыльями. Она не могла остановиться. – Всегда давил на нас, Па, в этом весь ты, и никак не хотел оставить нас в покое, вот что я помню лучше всего…
– Ложь! – отрезал Святой отец.
– Нет! – выкрикнула она. – Это правда, просто вы не желаете ее слышать!
– Чертовка, – мягко позвал Булава, и она замолкла, со злостью втянув в себя воздух.
– Ты все сделала верно, дитя. Но я прошу тебя уйти, сейчас. Корин, отведи ее к матери.
Корин мягко потянул ее за руку, и после секундной заминки, Айса последовала за ним. Она кинула последний взгляд назад, и наткнулась на сотни глаз, уставившихся прямо на нее. Па по-прежнему стоял неподалеку от Святого отца, с красным от гнева лицом.
– Ты в порядке? – тихо спросил ее Корин.
Айса не знала, что ему ответить. Ее тошнило. Она услышала, как за ее спиной Булава велит обоим мужчинам убираться.
– Айса? – спросил Корин.
– Я поставила капитана в неловкое положение.
– Ничего подобного, – возразил он, и она была благодарна ему за этот деловой тон. – Ты сделала нужное дело. Арват теперь не посмеет вступиться за твоего отца на публичных слушаниях. Слишком много людей было здесь.
Все узнают. Эта мысль обожгла Айсу.
– Кейденам плевать, – буднично заметил Корин, и Айса застыла.
– Почему вы так говорите?
