Оглядев комнату, уставленную цветами и домашней выпечкой, она насмешливо хмыкнула.
– Полагаю, такова цена за статус нового мессии, да?
– Я не мессия, – возразил он со скромной улыбкой, но в глазах его, как раньше, плясали чертенята. – Просто верующий человек.
– Почему бы тебе не рассказать мне, что с тобой случилось там?
– Эту историю уже знает весь город.
– Ну да. – Она улыбнулась, но эта улыбка не была столь искренней, как у Роу; от нее веяло зимней стужей. – Но мне бы хотелось услышать правдивую версию.
– Ты мне не доверяешь, Кэти?
– Не шути со мной, Роу. Что случилось?
Он рассказал ей практически то же самое, что и остальным: потерялись в горах, экспедиция медленно погибала от холода и голода. Он пережил всех из-за того, что тщательно рассчитывал свой рацион и прижимался в поисках тепла к двум лошадям, пока и те не умерли. Кэти заметила, что только в двух местах Роу покривил душой: говоря о рационе и о тропе, которую он обнаружил в горах. Но ей не удалось вытрясти из него правду, и в итоге она сдалась, откинувшись в кресле с недовольным видом.
– Разве ты по мне не скучала, Кэти?
Кэти моргнула. Она правда по нему скучала, просто не понимала этого до сих пор. Когда рядом был Роу, жизнь становилась интереснее; это не изменилось, несмотря на то что изменилось все остальное. Но, в то же время, в Городе было спокойнее, когда Роу не было.
– Я скучал по тебе, Кэти.
– Почему?
– Потому что ты меня знаешь. Удобно, когда все вокруг считают тебя почти святым, но это все-таки утомляет.
– Я знала, что весь твой религиозный пыл – просто притворство.
– Брат Пол умирает.
Кэти моргнула, удивившись внезапной смене предмета разговора.
– От чего?
– Мистер Миллер полагает, что от рака. Брат Пол, возможно, доживет до конца года, но не дольше, и боль вполне может заставить его решиться на самоубийство.
– Разве он может совершить самоубийство? Насколько я знаю, это грех.
– Может и так, но для большинства людей вера – вещь довольно гибкая.
– Я заметила.
Роу усмехнулся.
– В этом нет ничего плохого, Кэти. С верующими легко. Их легко убедить, ими легко управлять, от них легко избавиться. Когда брат Пол умрет, он передаст церковь мне.
– Какое мне до этого дело? – спросила Кэти, почувствовав, однако, как внутри растет ледяной ком беспокойства. Она вспомнила переполненную церковь, в которой Роу читал проповеди, поток людей, выплескивающийся на крыльцо.
«Сколько их было? – задумалась она. – Три сотни? Четыре?»
– Ты могла бы помочь мне, Кэти.
– Нет.
– Подумай об этом. Бог делает этих людей послушными. Они поверят любой нелепице, что скажет брат Пол.
– Или ты.
– Или я. Мы могли бы воспользоваться этим!
– Для чего, Роу?
Он схватил ее за руку. И если до этого она беседовала с новым Роу, очаровательным лицемером, то сейчас он был с ней искренним. И от этого становилось только хуже. Она бы предпочла услышать все это от врага, а не от старого друга. Ей хотелось отдернуть руку, но она застыла, как только он вытащил из-под рубашки серебряную цепочку. В свете полуденного солнца сверкал гранями сапфир.
– Где ты его взял? – резко спросила она. – Он принадлежит Джонатану!
– Нет, этот мой. Я сделал себе свой собственный.
– Как?
– Ты всегда считала, что Уильям Тир идеален, – заметил Роу со смешком. – Но это не так.
Это не было похоже на ответ, но Кэти все равно нахмурилась, потому что в утверждении Роу чувствовалось искусное смешение правды и лжи, и ответ в нем тоже был, просто нужно было разгадать, что он имел в виду.
– Он работает и у меня, – сказал ей Роу. – Точно так же, как у Джонатана. Я многое вижу. И многое знаю. Я знаю, что великий святой мертв.
Кэти рванулась вперед, опрокинув кресло, схватила Роу за плечи и впечатала в спинку кровати.
– Держи рот на замке, Роу.
– Подумай, Кэти, – повторил он, не обратив внимания на ее слова. – Тира больше нет. Город, о котором мы столько мечтали, Город, в котором умные люди, вроде нас, идут вперед, а остальные следуют за ними. Мы можем построить его сами.
Кэти хотела возразить, что никогда о таком не мечтала, но тут вспомнила, что это не так. Сколько же мусора было в ее голове, когда она была подростком. Вспоминать об этом было больно. Роу убрал ее руки со своих плеч, и Кэти запоздало заметила, что несмотря на пережитое истощение, он стал намного крепче. Кэти увидела нечто дьявольское в его глазах… но уже не тех безобидных чертенят, что она помнила по их детским проказам. Он снова спрятал цепочку с сапфиром под рубашку.
– А что насчет неверующих, всех тех, кто не принадлежит к твоей церкви? Думаешь, они будут просто сидеть и смотреть?
– Они исчезнут.
От непоколебимой уверенности его ответа ее пробрала дрожь; в нем чувствовалась жестокость, огромная, растущая на глазах тень, которую невозможно было охватить взглядом.
– А как же я, Роу?
– Ах, Рапунцель. Я не допущу, чтобы с тобой что-то случилось.
Он криво улыбнулся, прямо как прежний Роу, и на мгновение Кэти потеряла бдительность, а все ее подозрения внезапно смыло волной ностальгии. Они были так близки когда-то, он и она!
– Что скажешь, Кэти?
Несмотря ни на что, в этот момент ей очень захотелось согласиться, ведь Роу до сих пор мог увлечь ее своей идеей: построить город, о котором они столько мечтали, меритократию, и никаких смутных идей Тира о всеобщем равенстве. Они с Роу рассуждали о нем вместе, строили его, как замок, в своих головах.
«Но я теперь другой человек, – поняла Кэти. – Вся та злость, что переполняла меня, больше не затмевает разум. Я могу от нее избавиться».
Но так ли это на самом деле? Ее презрение к жителям Города – глупцам, настолько несамостоятельным, что им пришлось придумать себе Бога, который заглядывает под каждое одеяло – это отвращение внезапно затопило ее, и перед глазами возник образ Города, о котором говорил Роу: здесь таких людей лишали гражданских прав, чтобы их глупость не могла навредить никому, кроме них самих. Как здорово было бы жить в таком месте, где слабые разумом остаются не у дел, а такие люди, как Роу и Джонатан…
«Ну и кто здесь глупец? – издевательски поинтересовался ее разум. – Джонатан? Ты правда полагаешь, что в раю Роу найдется место для Джонатана Тира?»
Эта мысль одним махом вернула ее в реальность. Может, Кэти и не знала, как Роу собирается осуществить свой грандиозный план, но она хорошо знала его самого. Он всегда ненавидел Тиров, ненавидел саму мысль о существовании таких людей, едва ли не сильнее, чем их самих. Джонатан, конечно, не был Уильямом Тиром, но и его опасно было оставлять в королевстве Роу.
