Но сейчас выбора нет. Если хочу и дальше искать сестру, нужно работать с Дэем. От мысли этой мне становится не по себе, но не всё так плохо. Приятно поговорить с кем-то, чей словарный запас чуть шире простого «мяу»…
…
В сознание меня возвращает звук шагов. На улице ещё темно, но тело словно одеревенело, а значит, я всё же спала. Удивляться нет времени – кто-то идёт.
– Цзин?
Сердце замедляется, переставая мчаться, как загнанный кролик. Это всего лишь Дэй. Снова.
– Чего тебе надо?
– Ты не переехал, – говорит он.
– Был слишком занят, – отвечаю я.
Но это не так, – понимаю я, как только слова срываются с губ. Просто я не боюсь Дэя.
– Я был почти уверен, что ты сбежишь отсюда.
В панике я вспоминаю, что не одета, и едва успеваю натянуть влажную одежду, когда в прорези палатки появляется голова Дэя.
– Мне не спалось. Добыл нам завтрак.
Сквозь вонь плесени, стоящую в палатке, прорезаются новые запахи. Чудесный аромат. Теста и сладкой свинины со специями. Рот наполняется слюной. Голод, всегда сидящий во мне, потягивается. Рычит.
Но зачем Дэю тратить кровно заработанные деньги на завтрак для меня? Я даже сама себе никогда не покупаю еду. Деньги, если они у меня есть, идут на брезент и ножи. Их сложней украсть.
– В чём подвох? – спрашиваю я.
– Никакого подвоха. – Взгляд Дэя опускается ниже, и я понимаю, что до сих пор не вытащила руку из-под туники, в любой момент готовая достать нож. На чистом инстинкте. Я убираю руку. Оставляю оружие под одеждой. – Считай это благодарностью за то, что спас мне жизнь у Лонгвея.
– Ты знал, что он ищет постоянного посыльного?
Смотрю, как Чма подкрадывается к Дэю. От запаха мяса он издаёт низкий протяжный вой.
– Нет. Лонгвей обставил всё так, будто это сделка на один раз. Я понятия не имел, что он нас проверяет. – Дэй просовывает в прорезь пакет с едой и помахивает им. Вой Чма становится громче, кот замахивается лапой на коричневый бумажный пакет: Мяуё-о-о-о. – Ну же, пойдём. Поедим булочек.
– Куда?
– Не можешь ты без вопросов. – Он закатывает глаза и вылезает из моей самодельной палатки. – Идём. Дождь уже закончился.
Мгновение я смотрю сквозь прорезь. В тёмный холод улицы. Тело до боли желает сна, желает вернуться под одеяло. Но булочек хочется сильней.
Я иду следом за Дэем в самый конец переулка, петляя среди углов и изгибов убогих лачуг. Мы поднимаемся всё выше и выше – вверх по ступеням, через переходы с облупившейся краской и пятнами плесени, по мостикам из бамбука, скреплённого проволокой. Я держусь от парня на расстоянии, готовая в любой момент выхватить нож. Он минует очередной узкий переход, и мы оказываемся у ржавой металлической лестницы. Поднимаю голову, и у меня перехватывает дыхание. Там, наверху… ничего нет. Лишь далёкое тёмное полотно неба. Если приглядеться, можно даже увидеть парочку звёзд. Они бледные и тонкие. Сломленные. Во всех созвездиях – как в настоящих, так и в выдуманных лично мной – не хватает какого-нибудь кусочка, вырванного сокрушительным присутствием города.
Поднимаюсь по лестнице вслед за Дэем. Когда я забираюсь наверх, парень уже успевает отойти довольно далеко, вихляя среди сушилок с вещами. Через лес антенн. Подойдя к краю, Дэй садится и свешивает вниз ноги, пакет стоит сбоку от него. Всего один толчок, сильный порыв ветра – и парень полетит навстречу верной смерти. Он либо невероятно храбр, либо совершенно безрассуден.
Не уверена, что именно.
– Иди сюда, садись, – зовёт он через плечо.
Я подхожу ближе. Огни Внешнего города ярко сияют, словно упавшие на землю звёзды, оставшиеся на улицах и проулках. Как те, на которые мы с Мэй Йи смотрели ночами. В некоторых небоскрёбах тоже до сих пор горят огни. Снова звёзды, они пытаются забраться наверх, домой. Вернуть созвездиям отсутствующие кусочки.
– Как же давно я их не видела, – говорю я, опускаясь рядом с парнем. Он тоже смотрит на звёзды.
Тишину разрезает шелест открываемого Дэем бумажного пакета. От легкого прикосновения к локтю я едва не подскакиваю. Но это всего лишь Чма трётся мордой о мой рукав. Не представляю, как он сюда забрался, но кот не в первый раз оказывается в совершено невероятных местах.
– Иногда я поднимаюсь сюда. Когда становится совсем тошно от того, что творится внизу. – Дэй достаёт булочку и подталкивает пакет ближе ко мне. Я и не против. – Мне порой нравится вспоминать, что над головой есть небо.
– Вон там моё любимое созвездие. – Я указываю на кучку более ярких звёзд, венчающих верхушку одного из небоскрёбов Сенг Нгои. – Оно напоминает мне серп.
Дэй вскидывает голову и щурится, в новом свете глядя на скопление звёзд.
– Своеобразное описание Кассиопеи.
– Что такое Касипея? – Слово ощущается на языке скользким угрём. Я точно в нём ошиблась.
– Кассиопея? Она была царицей. Давным-давно, в далёкой-далёкой стране. В легенда говорится, что она была удивительно красива, но очень горделива. Слишком. Она разозлила каких-то богинь и навечно застряла на небесах.
Я вновь смотрю на созвездие, пытаясь увидеть в нём прекрасную королеву. Но с неба на меня смотрит лишь серпообразный изгиб лезвия. Тяжёлые, мучительные часы под палящим солнцем. Может, Дэй всё выдумал?
Может. Но есть в его словах что-то такое, что заставляет меня поверить. Пожелать запомнить. Кассиопея. Я впитываю в себя это имя. Историю, которую скрывают звёзды.
– Откуда ты это знаешь?
– Я… неважно. – Парень тянется за булкой, а замечает Чма, прижавшегося к его боку. Он трётся и мурчит, умоляет взглядом: прошу, покорми меня. – Привет, кот.
– Его зовут Чма.
Я разламываю булочку. Из треснувшего теста сочится золотистая подливка. Горячим ручейком сбегает по моей руке. Мясная начинка ещё горячая, слишком горячая, чтобы не обжечься. Так что я вгрызаюсь в тесто.
– Чма… Где ты взял такое имя?
– Не у тебя одного аллергия. Он тоже часто чихает. – Я бросаю кусочек теста в сторону Чма. Он так плавно отлепляется от колена Дэя, как может только представитель семейства кошачьих: гордо и безумно достойно. – Ну, понимаешь? Чма-чма!
Взгляд у парня такой же испепеляющий, как у кота.
– Чма-чма? Не апчхи? Не ачху?
– Коты чихают не так, как люди!
– Ладно. – Дэй откусывает от булки, но даже с полным ртом заметно, что он ухмыляется. – Как скажешь.
– Клянусь, это звучит именно так, – бормочу я и кидаю на кота вопросительный взгляд. Чихать он явно не собирается. Вместо этого Чма обнюхивает крышу в поисках оставшихся крошек.
Едим мы быстро. Каждому достаётся по три булочки. Когда они заканчиваются, живот мой почти полон. Я похлопываю по нему ладонью, слизывая мясной сок с пальцев другой руки. Чма подкрадывается к пустому пакету. Осторожно забирается внутрь: голова, плечи, тело. Только машущий хвост торчит наружу.
