Отец же предпочитал страх. Он ставил портфель на пол, ослаблял узел галстука и рассказывал мне об этом месте: о Городе-крепости Хак Нам. Коктейле из самых тёмных компонентов человечества – воров, шлюх, убийц, наркоманов, – замешанном всего на шести с половиной акрах. «Ад на земле» – так называл отец это место. Настолько беспощадное, что даже солнечный свет обходит его стороной. Если я продолжу так себя вести, поговаривал отец, он сам меня туда отвезёт. Швырнёт в логово наркобаронов и воров, чтобы было неповадно.
Отец изо всех сил старался меня запугать, но ничего не добился. Я всё равно оказался здесь. Какая ирония! Я бы посмеялся, но смех – пережиток прошлой жизни. Его место в Сенг Нгои, в сияющих небоскрёбах, торговых центрах и снующих по улицам такси.
Семьсот тридцать дней. Ровно столько я заперт в этой выгребной яме всея человечества.
Восемнадцать. Столько мне осталось, чтобы выбраться отсюда.
У меня есть план – сложный и чертовски рискованный, – но чтобы он сработал, мне нужен посыльный. Очень быстрый.
Не успеваю даже наполовину прикончить полное блюдо вонтон-мейн, когда мимо облюбованного мной крыльца проносится пацан. Вот он тут – и уже нет, мчится быстрее лучших атлетов из моей бывшей школы.
– Парень опять за старое, – ворчит господин Лам, выхаркивая остатки слизи из глотки. Его вылупленные черепашьи глаза вновь изучают улицу. – Интересно, кого осчастливил на этот раз? Половина лавок на нашей улице от него пострадало. Хотя мою решётку на прочность не пробует. Только покупает.
Я как раз откладываю палочки, когда мимо проносится очередная компания. Куэн – во главе своры, взгляд его сосредоточен и яростен. Его я давно уже вычеркнул из списка возможных посыльных. Слишком жесток, безжалостен и слегка туповат. Такой мне не нужен.
А вот первый пацан может подойти. Если удастся его поймать.
Ставлю недоеденную лапшу на крыльцо, натягиваю худи и пристраиваюсь следом.
Куэн со своей сворой бегут ещё несколько минут, прежде чем остановиться. Крутят головами по сторонам, задыхаются, глаза дикие. Кого бы они ни искали, удача не на их стороне.
Я замедляюсь и прячусь в полутьме улицы. Запыхавшиеся парни меня не замечают. Слишком заняты: трепещут пред царственной подгорающей задницей Куэна.
– Куда он делся? Куда, чёрт подери, он делся? – кричит бродяга и пинает пустую банку из-под пива.
Она с металлическим лязгом врезается в стену; по бетонному блоку врассыпную кидается целый выводок тараканов. Меня передёргивает. Смешно. Я столько всего пережил, столько повидал здесь, а от вида насекомых всё равно тошно.
Куэн тараканов не замечает. Он неистовствует, пинает мусор, бьёт стены, бросается на парней. Его прихлебалы отшатываются в надежде не стать очередным козлом отпущения.
Он поворачивается к ним:
– Кто дежурил?
Все молчат. Но я их не виню. Бродяга сжимает кулаки, руки его подрагивают.
– Кто, чтоб его, дежурил?
– Ли, – тоненько выдавливает ближайший к кулакам Куэна пацанёнок. – Ли дежурил.
Вышеозначенный парень мгновенно вскидывает руки в знак капитуляции:
– Простите, босс! Такого больше не случится. Клянусь.
Лидер делает шаг вперёд, наступая на дрожащего Ли. Кулаки его крепко сжаты, готовы к битве.
Я прячу руки глубоко в карманы худи. Мне жаль Ли, но не настолько, чтобы вмешиваться. Мне сейчас некогда вляпываться в чужие проблемы. На свою-то времени почти не осталось.
Кажется, Куэн собирается дать несчастному по морде. Никто не пытается его остановить. Съёживаются, ждут и пялятся, как кулак старшего поднимается на один уровень с носом Ли. И замирает.
– Кто это был? А? – спрашивает Куэн. – Надеюсь, ты его увидел.
– Да, да, да. – Ли яростно кивает.
Прискорбно видеть, как он жаждет выслужиться, насколько сильно Куэн зашугал этих мальчишек. Если б они жили в цивилизованном мире – играли б в футбол, ходили в караоке с друзьями, – то, скорее всего, выбрали бы себе другого лидера. У которого больше мозгов, а не мышц.
Но мы в Городе-крепости Хак Нам. Здесь правят сила и страх. Выживают сильнейшие.
– Это Цзин. Он уже крал у нас вещи. Кусок брезента. Рубашку, – продолжает Ли. – Помнишь? Ну, тот, который явился Снаружи несколько лет назад. С котом…
– Мне плевать на грёбаного кота, – рычит Куэн. – Мне нужны мои ботинки!
Его ботинки? Я опускаю взгляд и понимаю, что громила действительно босой. От погони по замусоренным улицам ноги его в крови. Спасибо битому стеклу и гравию. Может, ещё парочке использованных шприцов.
Неудивительно, что он так рассвирепел.
Ли прижимается спиной к стене. Лицо сморщено, словно парень сейчас разрыдается.
– Я верну ботинки. Обещаю!
– Сам об этом позабочусь.
Кулак старшего бродяги заканчивает свой путь. Раздаётся громкий, ужасный звук удара костяшек о челюсть. А Куэн продолжает бить – опять и опять, – пока лицо Ли не равняется по цвету с тёмными засаленными волосами. Смотреть на это неприятно. Картина в разы противней парочки насекомых.
Я могу остановить это. Могу достать пушку и полюбоваться, как банда Куэна бросается врассыпную подобно тараканам. С каждым новым ударом у меня самого кулаки ноют и горят, но я лишь глубже заталкиваю руки в карманы.
На улицах каждый день умирают дети – жизни их обрывает голод, болезни и лезвия ножей. Я не могу спасти всех. А если буду поднимать голову и не сделаю всё необходимое, чтобы свалить за восемнадцать дней, то и сам не спасусь.
Я повторяю это себе вновь и вновь, наблюдая, как искажается лицо парня, покрываясь кровью и ссадинами.
Я плохой человек.
– Снимай ботинки, – рычит Куэн, наконец опуская кулаки.
Ли лежит на земле, хнычет:
– Умоляю…
– Снимай, пока я не выбил из тебя всё дерьмо!
Пальцы Ли дрожат, расшнуровывая ботинки, но он всё же умудряется их снять. Куэн хватает обувь и натягивает на свои кровоточащие ноги. Завязывая ботинки, он сообщает остальным прихлебалам:
– Кто-нибудь знает, где прячется этот Цзин?
В ответ все лишь качают головами и осоловело смотрят на предводителя.
– Ка Минг, Хо Вей, найдите, где он спит. Я собираюсь вернуть ботинки. – Последнее предложение Куэна больше напоминает рык.
Улица взрывается криками. Сначала я думаю, что это Ли, но избитый босой мальчишка удивлён не меньше остальных. Все, как один, обращают взгляды в другой конец улицы, крутя головами, как сурикаты, которых частенько показывали в любимом шоу брата.
Крики раздаются откуда-то издалека, оттуда, где остывает на крыльце моя лапша. Столько шума разом может означать только одно – Братство.
