Я безымянна.
Дэй снова откидывается назад, на свет. Почему-то эта жуткая, электрическая голубизна меня успокаивает. Начинаю дышать, притворяясь, что в воздухе не стоит насыщенный запах опиума, благовоний и мужского пота. Вместо этого я думаю о горах, о дереве гинкго и о том, как мать звала меня по имени, снова и снова.
Назвать своё имя – это ведь несложно. Но я вспоминаю несколько последних раз, когда оно касалось ушей тех, кто был его недостоин. Лонгвея, который произносит его зловеще, словно паук, плетущий паутину. Осаму, который говорит его так, будто знает меня.
Парень напротив с руками, сложенными на груди, и затенённым лицом – не Лонгвей, не Осаму. Он Дэй. И он доверил мне своё имя. Поэтому и я должна доверить ему своё. Довериться полностью.
– Меня зовут… – сипло выдавливаю я. Но слова становятся чётче, ясными, как бездонные сияющие глаза Дэя. – Меня зовут Мэй Йи.
ДЭЙ
Звучание её имени выбивает весь воздух из моих лёгких. Я стою, прижавшись спиной к стене, влага проникает под ткань, касается кожи. Мерзкая и леденящая. Эта зима слишком холодна для простой толстовки. Стоит задуматься о куртке.
Такие мысли кружатся голове, пока я смотрю на девушку. Может, потому что их легче контролировать. Мысли о тепле – куртке – просты. С ними я могу справиться.
Но это… она… она гораздо важнее какого-то тепла. Настоящее пламя, душа, имя. Мэй Йи – эхом отдаётся у меня в голове, проносится по венам. Шрапнелью вонзается в грудь. Это имя мощнее целого фунта взрывчатки. Неконтролируемо.
Мэй Йи. Она выросла на рисовой ферме, окружённой горами. Прямо как Цзин Линь.
Каковы шансы?
Снова вглядываюсь в её лицо, ища сходства. Их сложно уловить, но чем дольше я присматриваюсь, те больше замечаю. Как она кривит губы на бок, когда нервничает. Как густы и изогнуты ресницы.
Но вдруг мне просто кажется? Мэй Йи – не такое уж редкое имя, к тому же девочки в борделе часто их меняют. Я вспоминаю о табличках на дверях. О том, как алые иероглифы становились почти невидимыми в свете фонарей.
Я не могу быть уверен, пока не спрошу.
Отталкиваюсь от стены.
– У тебя есть сестра?
– Была, – отвечает она. – Раньше. Почему ты спрашиваешь?
Вот и всё. Этого мне достаточно. Слова её грустны, но в них нет боли смертельной потери. В них нет той пустоты, которая сквозит в моих словах при воспоминаниях о Хиро. Сестра Мэй Йи жива, но где-то не здесь. И подозреваю я, что это «где-то» в особняке моего отца в Тай Пин.
Я ещё чувствую, как увитая трубками рука Цзин Линь сжимает мою, напрягается от звука моего обещания. Оно казалось таким верным, простым – там, на холме за железными воротами, у пруда с карпами. Здесь, на бренной земле, всё совсем иначе.
На мгновение я задумываюсь: не сказать ли ей? Но вдруг Мэй Йи не та сестра? Или хуже, вдруг это так, но я не смогу вызволить её отсюда? Нельзя давать ложную надежду. Это слишком жестоко.
– Да так, просто. – Стараюсь, чтобы ответ прозвучал максимально пренебрежительно. Сердце колотится, отчаянно стремится побороть это волнение. Этот страх.
Мой шанс попасть в бордель ранен вместе с Цзин Линь, оправляется на мягкой постели, а значит, гроссбух для меня вне досягаемости. Без него невозможно гарантировать Мэй Йи свободу. А без девушки не достать книгу. Мэй Йи не вытащить отсюда, не рискуя её же жизнью, не бросая её, словно королеву на шахматную доску.
Я вспоминаю молчаливую девушку с волочащимися по земле волосами. Её кровавый, оборвавшийся побег, который пошёл не так. Сердце подскакивает к горлу.
Не хочу рисковать так. Рисковать ей. Но, возможно, я просто снова веду себя, как эгоистичный ублюдок.
Забавно, как быстро иногда всё меняется.
Пальцы Мэй Йи прорываются сквозь решётку, как крошечные белые побеги. Нежные, тянущиеся к свету. Они проталкиваются так далеко, что я вижу её ногти, покрытые блестящим ярко-красным лаком. Этот цвет совсем ей не подходит. Слишком резкий и яркий.
– Я достану книгу, – довольно громко говорит она.
– Мы сделаем это вместе, – уверяю я. – Не стоит кидаться за гроссбухом Лонгвея, когда только выпадет шанс. Он заметит пропажу. Нам нужно придумать, как вытащить его из борделя. К тому же тебе нужно как-то его отвлечь, чтобы незаметно пробраться в кабинет и обратно.
В голове крутятся шестерёнки, как в часовых механизмах, которые Хиро коллекционировал и разбирал на части (в период «как круто тут всё устроено, я хочу быть инженером»). Только мой механизм не лежит по кусочкам на его столе. Он работает на полную мощность.
– Сколько времени тебе понадобится? Чтобы достать ключи и подняться наверх?
– Трудно сказать. Мама-сан почти всегда держит ключи при себе. Кроме того времени… – Мэй Йи замолкает, играя рукой с косой цвета ночного неба. Она оборачивается вокруг запястья, как верёвка. – Того времени, когда они у Инь Ю.
– Инь Ю?
– Одна из девочек. Она убирает комнаты по наказу Мамы-сан, а значит, у неё есть все ключи.
– Ты ей доверяешь?
Мэй Йи перестаёт крутить косу. Запястье её больше не видно, его полностью поглотила великолепная сияющая чернота.
– Да. Если… если можно рассказать ей, зачем мне это. У тебя есть деньги?
Вопрос застаёт меня врасплох.
– Немного.
– Другие девочки тоже могут помочь. Гроссбух довольно маленький, но всё же не пролезет через решётку. – Мэй Йи кивает на скрещенные прутья. В крошечные окошки можно просунуть максимум пару пальцев. – Его нужно выносить через дверь. Когда я раздобуду гроссбух, ты должен будешь купить время девушки по имени Нуо. Жди в её комнате, я занесу книгу.
– Эти девушки, Нуо и Инь Ю, почему ты уверена, что они не предадут?
– Несколько недель назад другая девушка, Синь, решила сбежать. Мы знали, что она планирует, некоторые даже пытались остановить. Но не выдали её.
– Молчание и настоящая помощь – разные вещи, – говорю ей я. – Но скажи им, если мы добудем книгу, я смогу всех вас вытащить отсюда.
Мэй Йи смотрит на меня. Её пристальный, неморгающий взгляд напоминает о детях в зоопарке. А животное, должно быть, я – слоняюсь за решёткой, делаю и говорю совершенно непонятные для неё вещи.
– Это правда? – наконец, спрашивает Мэй Йи.
Я сглатываю, думая о пепле и безразличии Цэнга. Полиции нет дела до девушек, это точно. Но когда гроссбух будет найден, когда я вручу безопасникам голову Лонгвея на блюдечке, а все ордеры на арест будут выписаны, некому будет вновь запереть клетку девушек. Никто не сможет остановить их.
Я киваю:
– Больше ничего сказать не могу, потому что это тайна. Но да. Достаньте книгу, и вы будете свободны.
