– Ах ты напыщенный маленький…
Чма! Чма! Мой выпад прерывает чихание. Этот кот умеет выглядеть достойно, даже с соплями на носу. Чма!
Кажется, Цзин Линь была права. Кошки чихают не так, как люди.
Я отламываю ещё кусочек ча сиу бао. Как же хочется, чтобы Цзин Линь была здесь. Чтобы она увидела, как нашлось всё, что она потеряла.
2 дня
ЦЗИН ЛИНЬ
Никогда не спала так долго. В Городе-крепости ночи короткие. Без снов. Но здесь – в плену мягких перьев, простыней и трубок – я не могу отличить реальность ото сна. Столько разных людей. Одни разговаривали со мной: Дэй, моя мать, Мэй Йи. Другие – такие как медсестра и отец Дэя – просто стояли, смотрели и наполняли комнату звуком шагов. Порой я ощущала, как под боком копошится Чма, мягкий и мурлычущий. А бывало, что над кроватью нависал отец. Когда он исчезал, я просыпалась вся потная и дрожащая.
И вот я действительно просыпаюсь. Открываю глаза, а голова ясная. Не затуманенная. Я поднимаю голову и понимаю, что капельница наконец-то исчезла. А вместе с ней наркотический сон. Сажусь и медленно потягиваюсь. Где-то ниже плеча ещё разливается боль. Жаркая и резкая, но терпимая. Суставы и сухожилия ссохлись, как верёвка, надолго оставленная на солнце. Кости хрустят и скрежещут.
Как долго я спала?
– Есть кто-нибудь? – Голос скрипит. Должно быть, я несколько дней не разговаривала. Может, дольше.
Вопрос эхом отражается от голых деревянных полов. Так странно оказаться в подобной тишине после нескольких лет непрерывной песни города. Даже на ферме всегда было слышно завывание ветра или шум закипающей воды.
А здесь тихо, как в могиле.
– Эй! – зову я, на этот раз громче.
Комнату входит женщина. Не старая, но уже не молодая. Выглядит она ровесницей моей матери – только не такая измученная. Не тронутая солнцем и пьяным мужем. Я ищу в её лице сходства с Дэем. Но их нет.
Женщина кивает, когда подходит к кровати, и я решаю, что она работает здесь служанкой.
– Чем могу помочь?
– Дэй… он здесь?
Служанка хмурится:
– Он уехал некоторое время назад. Если желаете, могу позвать госпожу Сан. Она готовится к новогоднему вечеру.
Внутри всё болезненно, нервно переворачивается. Сначала я не понимаю почему, но потом возвращаются воспоминания. Новый год – день, когда всё изменится. День, когда Дэй обязан заполучить гроссбух. Который я обещала помочь украсть.
Дэй попрощался. Ушёл без меня.
– Когда… сколько осталось до нового года? – Я начинаю отколупывать пластырь. Сжимаю зубы, когда он всё же отдирается, дёргая за волоски, вырывая иглу из-под кожи.
– Два дня, – служанка округляет глаза.
Я замираю. Наполовину оторванный пластырь свисает с руки. Из-под него выглядывает коричневатый синяк. Два дня до нового года? Неужели? Кажется, я снова сплю…
– Вы здесь уже восемь дней, – продолжает служанка, глядя на пластырь.
Смотрю на заживающую ссадину на руке, пытаюсь осознать её слова. Восемь дней. Как я могла потерять целую неделю?
– Вы нормально себя чувствуете? Позвать медсестру?
Снова дёргаю за пластырь. На этот раз он отрывается окончательно. Я вытаскиваю следующую трубку, игла легко выскальзывает из кожи. Наплевав на жжение в руке и ужасающую боль в плече, вылезаю из кровати.
– Что… что вы делаете? – Служанка вскидывает руки. Пытается остановить меня. Впрочем, это и не нужно: мир кружится, я едва могу устоять на ногах. Прикрываю глаза, выжидая, пока пройдёт головокружение.
– Я должна вернуться в Город-крепость. Срочно.
Лицо служанки искажает паника. Она принимается размахивать руками, как птица, танцующая над кучей выпотрошенной рыбы.
– Вы не можете вернуться. Вам нужно соблюдать постельный режим. Врач сказал, что вы должны оставаться здесь ещё четыре недели. Нужно ещё снять швы.
Когда я открываю глаза на этот раз, мир приходит в норму. Опускаю голову и понимаю, что почти раздета – на мне лишь тонкая хлопковая рубаха. Отдыхать. Мне нужно отдыхать. Так сказал Дэй. Моё тело сейчас словно куриная отбивная. Но время, отведённое на поиски сестры утекает… утекает без возврата. Возможно, Дэй считает, что сможет в одиночку украсть гроссбух, но я тоже была в логове Лонгвея. Видела, что это невозможно.
– Нет! – Максимально громко выдавливаю из горла это слово. Я не могу подвести Дэя. Не сейчас. Пусть тело болит и ноет, но я не могу потерять свой последний шанс найти сестру. Отдохнуть смогу, когда она будет в безопасности. – Где моя одежда?
Служанка хмурится, преграждает мне путь к двери:
– Вы сейчас не в том состоянии, чтобы туда возвращаться.
Первый инстинкт: бежать. Я собираюсь поднырнуть ей под руку. Но жжение в боку говорит, что это плохая идея. К тому же я понятия не имею, где мы находимся. Мы можем быть во многих милях или даже в нескольких провинциях от Города-крепости. Без оранжевого конверта и ботинок я здесь застряну. Единственное оружие, которое у меня осталось, это правда.
– Я должна помочь Дэю. Ему нужно успеть кое-что сделать до нового года. Это очень важно, – я сглатываю. Горло саднит от такой быстрой речи. Внутри всё словно содрали, оголив нервные окончания. – Если я не попаду туда и не помогу ему… для Дэя всё может кончиться очень плохо.
Служанка переминается с ноги на ногу. Снова с снова. Пол под ней скрипит. Она осматривает меня, словно шелудивого пса. Я жду отрицательного ответа. Жду, что она сейчас побежит за медсестрой.
Но она продолжает топтаться на месте. И кажется, дерево разговаривает с нами на собственном измученном языке. Вперёд-назад. Вперёд-назад. Пока наконец:
– Я не смогла отстирать всю кровь с вашей одежды. Пришлось её выкинуть.
Ощущаю тонкую ткань под пальцами. В этом я не выживу и десяти минут.
– А у вас есть какая-нибудь другая одежда?
– Хиро был примерно вашего роста, когда поехал в школу. Вещи для мальчика…
– Пойдёт. – Я и не думала заявиться в Город-крепость в платье. Особенно после такого. – А что с ботинками? С конвертом и ножом?
– Ножа не было. – Взгляд её меняется. Вместо паршивой дворняжки я становлюсь волчонком с жёлтыми оскаленными клыками. – Остальные ваши вещи там, на стуле.
Да, так и есть. Ботинки стоят на блестящем лакированном дереве – два побитых жизнью солдата. Конверт впихнут между ними. Всё такой же оранжевый. Такой же толстый. А за ними книга с картами звёздного неба, которую принёс мне Дэй.
– Я принесу вам одежду. Потом попробуем приготовить для вас машину. – Служанка кланяется и выходит за дверь.
Я подхожу к стулу. Шагаю медленней, чем хотелось бы. Каждый вздох напоминает о той схватке. О пустом лице Куэна, зияющем ужасом. Конечно, ножа со мной не было. Он остался там, в переулке. Застрял глубоко в костях и мышцах. Гниёт вместе с плотью.
