Хееееешшш…
– Синь? – шепчу я на всякий случай, хоть и не уверена, хочу ли, чтобы она меня услышала.
Вспоминаю последний раз, когда стояла в коридоре, с другой стороны. Как подруга бросалась на эту дверь, словно дикое животное. Но, кажется, сейчас она не собирается это делать. Подушковые демоны отступают. Только хриплое дыхание Синь доказывает, что она ещё здесь. Я делаю несколько шагов вперёд, жду, пока глаза привыкнут к темноте.
Она белее чистых, отбеленных простыней. Такая истончившаяся и тусклая, совсем не похожая на девушку, которую я знала. Оболочка. От Синь почти ничего не осталось. Сомневаюсь даже, что она сумеет встать, если захочет.
Но она двигается. Рука вытягивается, хоть и очень медленно, и я отскакиваю. Слабое движение, в котором Синь отдала все силы, чтобы схватить меня за ногу.
А потом затруднённое дыхание превращается в слова. Приходится напрячь слух, чтобы разобрать их.
– Е-е-ещё…
– Синь? – Я опускаюсь на колени, но держусь на расстоянии. – Это я, Мэй Йи.
Глаза её открыты, но пусты, словно на самом деле девушка ничего не видит. Она пялится, пялится… Рука остаётся неподвижна, вывернутая и скрученная, как кусок верёвки. Кажется, что Синь умерла. Лишь ужасающее, хриплое дыхание говорит об обратном.
Меня охватывают мурашки, начинаются у шеи и стекают вниз по спине, как дождь. Я возвращаюсь к двери и сажусь там, прижимая колени к груди. Закрываю глаза. Как же хочется закрыть ещё нос и уши.
Раковины больше нет. Парня нет. А я, как звезда, падаю, падаю, падаю во тьму хуже самой смерти.
ДЭЙ
Остаться было сиюминутным решением. Из тех, которые ты принимаешь, а мозг ещё пытается его обдумать, сыпля семимильными ругательствами. Я стою у входа в переулок, где горы мусора сливаются со свалкой на главной улице. Нет времени для лишних мыслей, но они тут как тут, жалят меня горячими иглами.
Не представляю, что буду делать, когда окажусь за этими дверьми. Как смогу отвлечь Лонгвея достаточно долго, чтобы Осаму успел приехать. Я точно знаю лишь одно: срок, отведённый Мэй Йи, внезапно стал чертовски короче моего. Я должен сдержать обещания.
Тело кажется намного легче без заткнутого за пояс джинсов пистолета. Словно от меня оторвали кусочек. В рукаве толстовки прячется раковина наутилуса. Ещё одно грёбаное доказательство. Я наклоняюсь и нахожу пустую упаковку из-под чипсов из водорослей. Подобными мы с Хиро швырялись друг в друга во время занятий. Логотип – жеманная мультяшная кошка, облизывающая лапу – давно выцвел. Никто даже не подумает такое подобрать.
Я закидываю туда ракушку и отбрасываю упаковку к дальнему краю стены. Под ногами безнадёжно шуршит целлофан. Хрустит гирлянда блестящего битого стекла. Осколки остры, как скальпель хирурга. Идеально отслаивают кожу, вспарывают вены…
Рука зависает над ними, подрагивая, пока я взвешиваю риск.
Я могу зайти в бордель без плана, но чёрта с два пойду туда без оружия. Так что хватаю самый крупный осколок и засовываю его в передний карман.
Будет лучше, если меня не застукают в переулке. Адреналин в мозгу выделяет эту мысль. Подчеркивает двойной линией и ставит звёздочку на полях, как Хиро отмечал важные моменты в учебнике биологии. Я беру это на заметку (чего никогда не делал, когда действительно учился), выскальзываю на широкую улицу и иду дальше.
Я не так далеко от переулка, как хотелось бы, когда за угол заворачивает Фанг. Для такого громилы он быстр. Завидев меня, он переключает скорость на максимум. Не успеваю даже вздрогнуть, как он уже оказывается рядом и хватает меня за толстовку, как пса за загривок.
– Ты, – рычит он. – Что ты здесь забыл?
– Пришёл к Лонгвею. – Стараюсь говорить ровно и протяжно, как по линеечке. Это не такая-то простая задача, когда видишь многозначительно висящий на бедре пистолет.
– Да? – Бандит изгибает брови, и зверь у него на лице движется, танцуя, словно новогодний дракон. Из тех, что вскоре наводнят все улицы Сенг Нгои. – Забавное дело. Он тоже жаждет с тобой увидеться. Из-за тебе сорвалось уже несколько сделок.
Чёрт. Сделки. Как я мог забыть? Хотя всё равно мало что мог бы сделать.
Фанг, не отпуская толстовку, тянет меня к распахнутым дверям борделя и останавливается только, чтобы скинуть ботинки. Ощущаю себя извивающимся грызуном, которого утаскивают в когтях в гнездо орла. Которого скоро разорвут острые когти и клювы.
В салоне сидит несколько курильщиков, но диван Лонгвея пуст – лишь потёртая ткань и продавленные подушки. Фанг тащит меня сквозь дым. Мы минуем диваны, потрепанные уголки ковров и даже прислуживающих девочек. Я заглядываю в их лица в надежде, что увижу Мэй Йи. Что слова, которые мы слышали под окном, лишь ужасная, нереальная иллюзия.
Но её здесь нет. Она не держит поднос с вином и не играет на цитре. Даже не прячется в тени.
Мою грудь словно накачали жидким свинцом. Ту же боль я вижу на лицах девушек.
Фанг не сбавляет шаг, тянет меня дальше по коридору.
По восточному коридору.
Мы проходим мимо дверей с именными табличками к самому концу, где спиралью поднимается лестница. На нижней ступеньке бандит отпускает мою толстовку и подталкивает вперёд, рыча:
– Иди наверх.
Преодолеваю ступеньку за ступенькой, стараясь не думать, направляет ли Фанг пистолет мне в спину. Вместо этого я размышляю о том, что гроссбух совсем близко. И что свобода никогда ещё не казалась мне такой далёкой.
Когда мы достигаем верха, сердце моё стучит быстро и неровно. Прямо как мощные костяшки Фанга долбятся в дверь босса.
На Лонгвее сегодня нет курительного халата. Он одет, как Фанг, только аккуратней. Рубаха, застёгнутая на все пуговицы. Пиджак. Брюки. Всё чёрное. Западный бизнесмен собирается на похороны. Разве только у западных бизнесменов на шее нет толстой золотой цепи, а на поясе пушки.
И я искренне, искреннее надеюсь, что похорон сегодня не ожидается…
Главарь Братства замечает меня. Шрам от ножа у него на лице выпирает вместе с челюстью, багровый и блестящий. В таком виде, вкупе с аккуратным костюмом, он ещё больше похож на хищника, чем раньше.
– Кажется, я сказал тебе проверить переулок. – Он бросает на Фанга пронзительный взгляд поверх моего плеча.
– Так и есть, господин, – быстро отвечает мой конвоир. – Нашёл этого. Он шастал неподалёку.
– Не знал, что в Хак Наме переулки перекрыты. – Изо всех сил стараюсь изобразить замешательство.
– Перекрыты, если я так приказал. – В глазах Лонгвея нет привычной дымной поволоки. В движениях – изящной лени. Если раньше он был коброй, то теперь стал мангустом. Взгляд Лонгвея вновь обращается к Фангу. – Продолжай искать. Мальчишку оставь здесь. Он задолжал мне один разговор.
