Я крепко прижимаю руки к бёдрам, когда Фанг уходит, спускается вниз по лестнице. Ощущаю осколок стекла, острый, выпирающий из-под джинсы.
Лонгвей отходит от двери, и моим глазам предстаёт вся комната. Первое, что замечаю, это пистолеты и зловеще изогнутые клинки. На меня смотрит целая стена металла и пороха, силы и боли. Осколок в кармане начинает казаться дурацкой шуткой.
Я пытаюсь не пялиться на оружие слишком долго. В комнате и без этого есть на что посмотреть. Большой телевизор, который венчает V-образная антенна и фольга. Аквариум с тропическими рыбками, растянувшийся вдоль целой стены. Тяжёлый лакированный письменный стол. Верхний ящик с изысканным золотым замочком.
Я очень, очень близок к цели. Если Мэй Йи права.
Мэй Йи. Поднимаясь по лестнице, я думал, что она может быть здесь. Но комната пуста. Она где-то внизу, за одной из множества дверей.
Лонгвей выходит на середину комнаты, где стоит столик со стеклянной поверхностью. По нему тянутся идеальные полоски белого порошка, полосы тигра-альбиноса.
Каждая клеточка моего тела на взводе – борется со страхом и ощущением, что добыча здесь я. Добыча, забравшаяся в самый дальний уголок берлоги зверя. Я натягиваю на лицо выражение, которым всегда пользовался, когда был помладше и папа грозился меня выпороть. Надменное, с приподнятыми бровями. Словно ничто в мире не сможет меня остановить.
– Проблемы?
– Ничего такого, что касалось бы тебя. Пока. – Лонгвей нависает над столиком, и я понимаю, что он вовсе не стеклянный, а зеркальный. И отражает монументально возвышающегося над ним мужчину. – Гораздо интересней, почему ты пропустил нашу последнюю встречу. И предпоследнюю.
– Моего посыльного пырнули ножом. Замену подобрать пока не удалось. Не так-то легко найти бродяжек, готовых на вас работать.
– Не беспричинно. – Рука Лонгвея перемещается к поясу, приподнимая полу пиджака. Пистолет поблескивает в тропическом свете аквариума. – Ты нарушил наше соглашение. А я плохо умею прощать.
– Слышал такое. – Чувствую в голове каждую унцию крови, которую удар за ударом перекачивает сердце. Но держу лицо. Веду себя круто. Не смотрю на стену полную острых-острых ножей. – Но убьёте меня, и уличные оборванцы точно никогда больше не будут на вас работать. Плевать, сколько будете платить. Жизнь важнее всего.
– А ты опасный малый. Сообразительный. – Лонгвей убирает руку с пистолета, поглаживает безволосый подбородок. – А я-то думал, что ты нам всего на один раз.
Единственное, что я сейчас могу, не смотреть на письменный стол. Я так близко. Очень, очень близко. Всего в футе от заветной книги. Требуется лишь отвлекающий манёвр и молниеносное движение. Удар ножом или пуля в голову.
Но пистолеты на стене, скорее всего, даже не заряжены. В отличие от пушки в кобуре у Лонгвея на поясе. И даже если удастся добыть книгу, я не знаю, где Мэй Йи. У меня не будет времени искать её.
Сейчас не самый подходящий момент. Но меня пугает вполне реальная возможность, что он не наступит никогда. Что всё кончено.
– Ты нравишься мне, Дэй, – говорит наркобарон, – именно поэтому у тебя ещё целы все конечности, а в мозге не засела пуля. Ты умён. Знаешь, что такое система. Добиваешься своего. Мне нужны такие люди, как ты.
Лёгкие сдавливает. Я смотрю на зеркальную столешницу, где линии кокаина двоятся, становясь больше, чем есть на самом деле.
– Мне нужны такие люди, как ты, – повторяет он, – но также мне нужно знать, можно ли доверять тебе. Знать, что ты принимаешь мои интересы близко к сердцу.
– Это приглашение? – Я едва дышу, это имитировать не нужно. Чего-чего, а приглашения в Братство я не ожидал, когда плёлся за Фангом к этой двери. Цэнг бы сейчас штаны обмочил от счастья.
– Зависит от того, как ты сам на это смотришь. Постарайся поглядеть на это с моей стороны. Думаешь, я позволю тебе уйти, когда ты столько всего знаешь? Столько всего видел? Другие давно бы уже лежали в мешке для трупов. Но у тебя есть мужество и мозги. Ненавижу, когда такие активы пропадают даром.
– То есть… я либо присоединяюсь к Братству, либо готовлю голову для пули?
– Назовём это возможностью.
– Обожаю возможности. – Я пытаюсь ухмыльнуться. Пытаюсь не думать о Хиро и Пат Ине, о Цзин Линь и Мэй Йи, и бесконечной череде других жизней, которые разрушил этот человек. Пытаюсь не чувствовать осколки шрапнели, безостановочно жалящие, горящие у меня в груди.
– Конечно, есть парочка формальностей, через которые нужно пройти, чтобы стать полноценным членом Братства. Проверка твоего происхождения, клятва и всё подобное. И конечно, необходимо удостовериться в твоей преданности нам. Каждый из моих людей проведёт некий тест.
– Всё, что угодно, – говорю я.
– Что угодно? – рука его отпускает подбородок, зарывается в карман пиджака.
Я киваю и думаю обо всех тех ужасах, которые он может приказать. Обо всех ужасах, которые я уже ненавижу.
– Одна из девушек доставила мне проблемы.
Нет. Нет. Нет. Всё, что угодно. Всё, только не это. Такое ощущение, словно меня вскрыли и выпотрошили, вытащили кишки наружу, так что теперь они растекаются по синим хирургическим перчаткам, как внутренности тыквы. Голова кружится, но я изо всех сил стараюсь удержать на лице улыбку.
Лонгвей принимается ходит вокруг меня кругами:
– Подозреваю, что она общалась с кем-то снаружи. Сегодня утром мы нашли дыру в её окне, а другая девушка уверяет, что видела на той стороне ракушку.
– И что вы собираетесь с ней делать? – Слава богам, что последние дни я большую часть еды отдавал Чма, потому что в желудке настоящая буря, словно за кормой парома. Хаос волн, разрезаемый на кусочки острыми гранями винта.
– Гнилое яблоко нельзя хранить в общей корзине. Впрочем, я начинаю подозревать, что все они уже с гнильцой. Раз в несколько лет такое обязательно случается. Одна дура решает сбежать, и остальные сходят с ума. Видимо, придётся избавиться от всего урожая. – Он качает головой, словно избавляется от лишних мыслей. – Но если девчонка действительно говорила с кем-то через окно… нужно узнать, что именно она сказала. С кем она разговаривала.
– И что должен делать я?
– Ты… – Лонгвей замолкает и направляется в угол, где гудит миниатюрный холодильник, переживая своё жалкое существование. – Ты поможешь мне узнать правду.
Дверца открывается, раздаётся перезвон бутылок и вспышка слишком яркого света. Лонгвей берёт что-то с полки. Достаточно маленькое, чтобы полностью скрыться в ладони, пока главарь Братства захлопывает холодильник.
– Я уже дал ей время обдумать, какая судьба её ждёт, если решит молчать. Ты и я… мы сейчас спустимся вниз и зададим ей пару вопросов.
– Но что… что буду спрашивать я?
– Задавать вопросы – моя работа. Если же она откажется отвечать, ты используешь это.
