Я и сам начинаю так думать, пока не замечаю Мэй Йи. Раскрасневшееся лицо, словно она долго бежала. И хотя девушка одета в мою одежду, а волосы убраны, всё в ней кажется ярче. Живее.
Она даже не глазом не моргнула, когда Цэнг назвал меня убийцей. Стоит и смотрит на меня тем же взглядом, которым награждала наутилус. Стряхивая пыль с моей души и видя лучшие её стороны. Те, что видел Хиро. Те, о которых он так упорно пытался мне рассказать.
А затем я замечаю Цзин Линь за её спиной, отчаянно хромающую следом за сестрой. Снова вместе после долгих лет.
Я вижу их рядом, идущих почти бок о бок (так всегда ходили мы с Хиро, когда выбирались на берег моря), и все сомнения исчезают.
Это того стоило.
ЦЗИН ЛИНЬ
Я не могу бежать и кричать одновременно. Слишком больно. Воздуха не хватает. На самом деле я едва могу идти с лишним весом пистолета, примотанным к ноге. Расстояние короткое, но на него уходит целая вечность. Когда я, наконец, оказываюсь рядом с Мэй Йи и курящим мужчиной, Дэя уже нет. Его поглотила волна преступников и людей из службы безопасности.
– П-подождите! – хриплю я, складываясь пополам. Пытаясь игнорировать жгущую боль. Рана даёт о себе знать, высасывает последние жизненные резервы. – В-верните его!
– Хочешь с ним увидеться, договаривайтесь о визите в исправительное учреждение. – Мужчина хмурится. Наверное, потому что почти расправился с очередной сигаретой. – Не могу пока сказать точно, в какое именно.
– У меня есть то, что вам нужно.
Кажется, это привлекает его внимание. Мужчина разворачивается на каблуках. Смотрит на меня. На шее собирается второй подбородок.
– И что же это?
Я уже собираюсь показать ему, но потом внимательней приглядываюсь к лицу. Оно освещено пламенем. Оранжевым и адским.
– Приведите Дэя и я вам покажу.
Мужчина скалится и отбрасывает сигарету на землю. Окурок он не затаптывает, зачем утруждать себя? Он исчезает в толпе, ищет Дэя и офицера, который его увёл.
Я смотрю, как умирает сигарета. Очередной кусочек мусора под ногами.
Мэй Йи тоже смотрит на неё:
– Он правда у тебя?
Прежде чем я успеваю ответить, мужчина возвращается. Дэй и сбитый с толку офицер следуют за ним, как вагоны игрушечного поезда. Все трое смотрят на меня. Ждут.
Тянусь к перемотке на бедре, где под тканью плотно держится пистолет Дэя. Пальцы находят нужную вещь под плотными эластичными бинтами. Тянут.
Мужчина пялится на меня. Рот его открывается, удивительно пустой без огонька сигареты. Руки вытягиваются вперёд. Отчаянно желая заполучить то, что сейчас у меня.
Я так же тянула руки, когда девушка-музыкант, Нуо, и девочка по имени Вэнь Кей показали, что они прячут. Когда Лонгвей промчался через зал, заблокировав путь к Дэю, Нуо схватила меня за запястье. Увела в свою комнату. Гордо выпятив грудь, она достала гроссбух из-под кровати. В словах тоже звучала гордость, когда девушка рассказывала, как пробралась на второй этаж, пока Лонгвей допрашивал Мэй Йи. Открыла замки шпильками. Умение, которому её научила девушка по имени Синь.
Я убираю книгу. Подальше от мужчины. Золотой дракон кажется почти зелёным в свете уличного фонаря. Я прижимаю мягкую красную кожу к ноющей от боли груди. Словно там ей и место.
– Отпустите Дэя. Как и обещали.
Мужчина смотрит на наш камень преткновения, на гроссбух. Кажется, я вижу облегчение в его взгляде. В приоткрытых губах. Он поворачивается к удерживающему Дэя офицеру:
– Сними с него наручники.
Я жду, пока расстёгивают наручники. Руки Дэя свободно падают. Правая слишком тяжёлая и неповоротливая. Дэй нежно баюкает её, когда я передаю полиции книгу секретов Лонгвея. Безсигаретный мужчина листает страницы. Теперь губы его сомкнулись. Изгибаются в улыбке.
– Задница Лонгвея прямо на блюдечке, – выдыхает он. Книга захлопывается, будто пасть дракона.
– Мы в расчёте, Цэнг? – Слова Дэй срываются, в них слышно напряжение и боль. Слышу его и вспоминаю, как сильно болит бок.
– Уже полночь. И технически книгу мне принёс не ты. Но… – Мужчина – Цэнг – зарывается рукой во внутренний карман. Достаёт белый сложенный лист бумаги. – Я сегодня в хорошем настроении. И отдаю тебе это, Сан Дэй Шин.
Дэй жадными пальцами хватает листок. Стискивает так крепко, что края сминаются. Засовывает глубоко-глубоко в карман толстовки.
Цэнг запихивает гроссбух подмышку. Окидывает всех нас взглядом. Глаза его горят.
– Мой вам совет, ребята. Сваливайте из Хак Нама. Скоро его разнесут на кусочки. Превратят в парк.
– Мы и сами это планировали, – говорю я ему и оглядываюсь на сестру.
– Удачи. – Цэнг разворачивается, собираясь уходить.
– Постойте! – крик Мэй Йи останавливает его на полушаге. – Что… что теперь будет? С Лонгвеем? Со всеми девочками?
– Здесь достаточно доказательств, чтобы надолго засадить Лонгвея и его людей за решётку. – Цэнг нежно похлопывает книгу, словно гладит кошку. – А девочки… – Взгляд его дрейфует в сторону фонаря, где в голубом свете собрались девушки. Затянутое в шёлк стадо. – Они свободны. Могут идти.
Девушки переминаются с ноги на ногу в тонких ярких платьях. Они кажутся такими потерянными и вместе с этим загнанными в ловушку. Как яркие рыбки, плавающие в аквариуме ресторана.
– Куда идти? – спрашивает Мэй Йи.
– Не моя проблема. – Цэнг пожимает плечами и уходит. Никто его не останавливает.
Я не двигаюсь. Но боль не уходит. Нужно присесть. И неважно, что земля завалена осколками и окурками. Я получила то, за чем пришла. Теперь семья в сборе, и с меня хватит. Хватит бегать, сражаться и прятаться. Хватит стоять.
Опускаюсь на землю. Скорее обрушиваюсь, чем сажусь.
– Цзин! – Дэй опускается на колени рядом со мной.
Пытаюсь отмахнуться:
– Я… в порядке… У тебя есть с собой деньги?
– Деньги? – хмурится он. – Я отдал тебе всё, что у меня было. Зачем они тебе?
– Бродяжки… старая банда Куэна… они помогли вытащить тебя, – хриплю я. – Я обещала им заплатить.
– Мы найдём деньги, – обещает он. – Уверена, что в порядке?
Я киваю.
– У тебя кровь, – говорит он и показывает на тёмное влажное пятно на платье.
– У тебя тоже, – я указываю на его плечо. – Мне просто нужно отдохнуть. Вот и всё.
Он пристраивается рядом со мной. Приземляется прямо на забракованную Цэнгом сигарету.
– Думаю, нам всем нужен отдых.
МЭЙ ЙИ
Они все здесь: Нуо, Вэнь Кей, Инь Ю и девочки из других коридоров. Всего чуть меньше двадцати. Они хлопают глазами и дрожат под голубым-голубым светом фонаря. Даже Мама-сан перетаптывается немножко в стороне от всех, где свет не такой яркий – лицо её наполовину скрыто тьмой, наполовину искажено стыдом. Сначала они меня не узнают в этой куртке и ботинках. Когда я подхожу, они настороженно пятятся, как единое пугливое создание, которое видело слишком много кулаков.
