Отто Октавиус склонился над столом и строчил заметки в журнале. Рядом стояла большая доска, полностью исписанная математическими уравнениями. Питеру хотелось попробовать расшифровать их, но он также не хотел рисковать и отводить взгляд от владельца здания больше чем на одну секунду.
– Я не буду спрашивать, как ты попал сюда, – произнес Октавиус, не отвлекаясь от своего занятия. – Молодые люди часто находят дорогу там, где другие не видят ничего. Прошу тебя, уходи немедленно.
Если Доктор и попытался сбить его с толку, проявив осведомленность о его присутствии здесь, Питер и не подумал останавливаться.
– Доктор Октавиус, я...
Доктор повернулся к нему, его лицо было абсолютно спокойным, лишь одна бровь изогнулась в дугу.
– Почему меня должно заботить, кто ты такой?
Питер не сдавался. Он стоял на месте, опустив руки по бокам и пытаясь выглядеть совершенно безобидным.
– Я – Питер Паркер, сэр.
Октавиус молча уставился на него. Питер мог поклясться, что перед мысленным взором Октавиуса пробегали воспоминания, но не мог точно сказать, какие.
– Я тебя знаю.
«Так, Паркер, спокойнее...»
– Да, – ответил он, – на самом деле вы знаете мою тетю, Мэй Паркер.
А вот и он, туз в его колоде. Персональная связь, на которую намекал Джей Джона Джеймсон. Питеру крайне не хотелось выкладывать козырь на стол, но это была ситуация из разряда «все или ничего».
Доктор кивнул и моргнул, словно ему в глаза попал солнечный луч.
– Мэй Паркер... разумеется. Ее племянник, Питер. Надеюсь, Мэй... все еще с нами?
– Да, она очень тепло о вас отзывается. – Ложь: тетя Мэй много лет не вспоминала об Октавиусе.
– Она необыкновенная женщина. И она была очень добра ко мне.
«Бинго, – подумал Питер, – а теперь давай не будем вспоминать всю тему с тем, как ты едва не женился на ней... брр».
Прежде чем он успел заговорить, Октавиус более пристально осмотрел его и продолжил:
– А что насчет тебя, Питер Паркер? Есть ли в тебе хоть что-то от твоей тетушки?
– Меня бы здесь не было, если бы не она.
И снова Доктор изогнул бровь.
– Действительно. Но почему конкретно ты здесь оказался?
«Ну отлично, начали...»
– Я увидел в новостях, что вас выпустили на свободу, – с улыбкой сказал он, – а я следил за вашей работой, прочел несколько трудов. Некоторые из них даже включены в список обязательных для прочтения на моем направлении в университете... Я... у меня есть опыт работы в физике, биологии, математике и прикладной науке... Бот я и решил узнать, не требуется ли вам ассистент.
Октавиус нахмурился, но промолчал. Питер приготовился к тому, что его сейчас неизбежно выставят за дверь, но ничего подобного не произошло. Вместо этого мужчина повернулся и начал размышлять на ходу, будто меряя шагами невидимую двухметровую беговую дорожку.
– Что такое закон кратных отношений? – внезапно спросил он.
Питер прочистил горло.
– Э-э-э... если два элемента образуют друг с другом более одного соединения, то массы одного из элементов... приходящиеся на... одну и ту же массу другого элемента, относятся как целые числа.
– А закон постоянства состава?
– Любое химическое соединение всегда состоит из одних и тех же химических элементов, причем отношения их масс одинаковы...
– Опиши мне школу атомизма Ньяя-Вайшешика.
– Ого... ну, хорошо. Атомы объединяются сначала в диады, а затем в коллекции триад.
– Что доказал опыт Дэвиссона-Джермера?
– Постойте-ка... То, что частицы вещества имеют волновую природу?
– Что такое рентгенокристаллография?
– Она используется для определения атомной структуры кристалла... Забавная история с этим...
У меня был одноклассник, который...
– Почему это важно?
– Она создает трехмерное изображение электронов в кристалле.
– Да, хорошо. Теперь...
– Иллюстрирует положение атомов, химических связей, хаотичные связи и тому подобное.
Октавиус остановился и сквозь узкие щелочки прищуренных глаз вгляделся в Питера, словно пытаясь понять, насмехается он над ним или нет.
– Еще один вопрос, мистер Паркер.
– Да?
Доктор наклонился к нему почти заговорщически.
– Ты умеешь делать микросварку?
– Да.
Питер обдумал вопросы: они были крайне широкого спектра и не давали ни единого намека на то, чем тут может заниматься Доктор Осьминог или над чем работает. Питер предположил, что его испытывали. Но для чего?
Октавиус выпрямился.
– Ты не протянул мне руку для рукопожатия, когда вошел, – заметил он, – почему?
– Ну, – ответил Питер, – я не был уверен, какую руку вы мне протянете.
Доктор продолжил бесстрастно сверлить его взглядом.
«Ну же, Док, это было смешно. Смейся».
– Сдается мне, – произнес наконец Осьминог, – что ты пришел сюда не только за этим. С чего бы столь одаренному юноше, как ты, выражать желание поработать на... «суперзлодея», как я?
Питер улыбнулся, мысленно молясь, чтобы это выглядело искренне.
– Ну, это несколько унизительно, но мне не удается продолжить учебу. У меня нет денег. На самом деле в прошлом году мне пришлось сделать кучу дурацких фоток для «Дейли Бьюгл» просто для того, чтобы свести концы с концами. – Он оценивающе оглядел Доктора, затем решил немного поиграть на тщеславии злодея. – Пожалуй, оно и к лучшему. Профессорам не было особого дела до некоторых моих теорий, а вы явно человек, у которого есть, ну, вы понимаете, свое видение. – Он остановился. – И я подумал, как бы банально это ни звучало, что мне не помешает друг.
Октавиус медленно отвернулся и снял очки, а затем бросил через плечо:
– Вы знаете разницу между другом и врагом, мистер Паркер?
Отто медленно повернулся. Теперь в воздухе между ними парили два серебристых щупальца, медленно протирающих очки Доктора небольшим платочком.
– Говорят, что враг – это тот, кто тебе улыбается.
Металлические конечности вернули очки Доктора на их законное место.
– Ты меня не убедил. Приходи завтра, и мы посмотрим.
Отто вызвал охранников, и те очень удивились, завидев Питера, но тем не менее поспешили выполнить приказание босса и проводили юношу до двери.
Питер вернулся на следующий день. Он не был уверен, что Доктор на самом деле ожидает его возвращения, но был готов довести игру до конца, по всей видимости, горького. Паркера смутила их беседа: эта научная викторина, особенно та часть, где его спрашивали про микросварку, но он освежил кое-какие навыки в памяти с помощью старых учебников и крепко вплел свою легенду про «бедного студента».
