– Почему мы еще живы? – наконец спросил он. – И отчего твой осьминожий пояс до сих пор при тебе?
Доктор мрачно взглянул на него.
– Столкнувшись с выбором между ЩИТом и ГИДРОЙ, я предпочел добровольно подняться на борт подлодки. Но после крайне жаркого спора с коммандером решил, что я далеко не такой желанный гость, как предполагал. – К тому же, как только лодка ушла под воду, весь корабль превратился в тюрьму. Коммандер знает это. Полагаю, он решил не выводить меня из себя еще больше, отбирая мои щупальца. – Доктор замолчал на мгновение, что-то обдумывая. – В любом случае, когда придет время, я с легкостью сбегу. Как обычно.
– Ну хорошо, но как ты помешал им прикончить меня?
Доктор слегка кивнул.
– Я ничего подобного не делал. Как я и сказал на пристани, ты представляешь для них интерес. Они хотели бы... изучить тебе подобных.
Человек-паук поднялся на ноги. Комната закружилась, перед глазами заплясали огромные черные точки.
– Подарок. Разменный козырь. – Он вздохнул, жалея, что не очнулся раньше. – Знаешь, что со мной произойдет, Док? А? Ты сам сказал, они отдадут меня в «ЦЕЛЬ» и там меня разберут на части.
Октавиус снова кивнул, скрестив свои настоящие руки на груди.
– Да, полагаю, так и произойдет: чтобы определить источник твоих способностей и, вероятнее всего, попытаться скопировать их.
Герой представил, что ждет его впереди. Может, само слово «ЦЕЛЬ» и звучало весьма добродушно, но на самом деле под этим названием скрывалась клика безжалостных ученых-отступников, которые не остановятся ни перед чем, чтобы раскрыть тайну происхождения его паучьих способностей. Это будет весьма неприглядно... и закончится его смертью.
Человека-паука охватила паника.
– Насколько велика подлодка? Сколько человек в команде?
– Я не знаю.
– Чепуха. Ты же ученый. Ученые наблюдают за окружающим миром... Что ты заметил, Док? В отличие от меня, когда ты поднимался на борт, ты был в сознании!
Октавиус покачал головой.
– В тот момент меня это не интересовало. Я наблюдаю только за тем, что меня интересует.
Человек-паук ударил кулаком по столу, с которого только что поднялся. Тошнота волной подступила к горлу.
– Док... над чем ты работаешь? Ты... сказал, что пытаешься излечить себя, свой мозг. Думаешь, ГИДРА просто позволит тебе излечиться и потешить себя...
– Ты можешь попытаться сбежать, – перебил его Доктор, – вернуться... или остаться и встретить свою судьбу. Выбор за тобой. Я в любом случае не буду тебе мешать. Я... не готов к этому. Только не лично. Разумеется, ты и все остальные можете мне не верить, поскольку это мое проклятие – постоянно быть сбрасываемым со счетов, подвергаться насмешкам... невзирая на то, насколько я болен...
Пока он говорил, его металлический пояс вздымался и опадал, щупальца слегка подрагивали, затем начали странным образом вибрировать. Это добавляло словам Октавиуса доверия, тревожное визуальное дополнение к обличительной речи человека.
«Я уже выводил его из себя раньше, да и недавно, – подумал герой, изучая своего соседа по каюте. – Что потребуется на этот раз? Скучающий Октавиус действует мне на нервы...»
– Я должен подумать, – сказал Паук, изучая низкий потолок, и потянулся к нему руками. Когда он почувствовал контакт и его пальцы прилипли к потолку, Питер взмахнул ногами и приклеился к потолку всеми четырьмя конечностями. Устроившись поудобнее, он свесился вниз головой, сидя на потолке с такой легкостью, словно это был пол. – Помогает мне лучше размышлять, – пояснил он.
– Разумеется, – ответил Доктор, изучая его позу. – Кровь приливает к голове, наполняет артерии и капилляры... Я явственно вижу все преимущества подобной позы.
«А еще это помогает справиться с клаустрофобией», – сказал себе Человек-паук.
– Отлично, вот тебе радикальная мысль. Как насчет того, чтобы выбраться отсюда вместе? Перемирие! Бог любит троицу, верно? Ась?
Октавиус уселся на один из двух бывших в каюте стульев, всего в полуметре от героя, и сильно нахмурился.
– Нет. Я уже сказал тебе, что смирился с жизнью вне социума. Если для этого потребуется принять условия ГИДРЫ, да будет так. Я ничего не могу с этим поделать. Ты, однако, можешь попытаться сбежать самостоятельно. Но я останусь здесь и посмотрю, что для меня приготовила судьба. – И как бы в подтверждение его слов механические конечности Доктора взмыли над его головой, действуя словно по собственной воле, пока он спокойно сидел в самом сердце этого странного шторма.
«Его бросает из стороны в сторону. Он говорит, что может уйти, но хочет остаться... Мне кажется, я буквально вижу, как его мозг деградирует, пока мы сидим здесь. Должно быть, он позабыл прихватить свой литий».
Человек-паук задумался.
«Последние черты настоящего Отто Октавиуса исчезают у меня на глазах. Его скоро не станет, а то, что останется, присоединится к ГИДРЕ, и вскоре весь мир сильно об этом пожалеет».
– Док, брось, – настойчиво произнес он. – Здесь для тебя нет будущего, это террористическая организация! И не очень хорошая, кстати, если спросишь меня. Мы всегда надираем ей задницу... герои, разумеется. Разве это не является для тебя несовместимым фактором? А как же «нет чести среди воров» и все такое? Ты же не можешь мириться с их планами, разве нет? Конечно, они хотят захватить мир, но совсем не так, как ты и твои приспешники. Это не то же самое. ГИДРА – всего лишь мафиозная банда с полным отсутствием дипломатических навыков и крайне отстойной формой. Темно-зеленая, серьезно? У вас, парней, хотя бы был какой-то стиль. Я всегда считал, что если вам все-таки удастся захватить мир, если мы однажды облажаемся, вы сделаете это... ну, не знаю, красиво. ГИДРА же...
Октавиус вскочил на ноги и выпрямился как натянутая струна.
– Как... ты... много... треплешься!
Стенолаз повернулся.
– Что?
Доктор уставился на него, его лицо раскраснелось.
– Вот кто ты такой! Всегда таким был! У остальных хотя бы были враги, достойные их злодейств! Почти ровня им, со схожими речевыми особенностями и хоть с каким-то уважением к формальностям!
– Слушай, Док..
Отто ткнул в него пальцем.
– Но ты! Ты треплешься! Ты просто... трепло!
– Ну, лично я не вижу...
– Ты говоришь, говоришь, говоришь, говоришь, и, даже когда выдыхаешься, ты все равно продолжаешь говорить!
– Это дело...
– Боже, спаси меня от болтунов и трепачей! Подари мне противника, с которым я могу сойтись на поле брани с достоинством и изяществом!
Герой спрыгнул с потолка, перевернулся в воздухе и приземлился на ноги, готовый к атаке, кулаки прижаты к груди.
