— Ты что? Что ты наделал? Ты же мог убить родного отца! Ты ему пробил голову! Чем ты его ударил?
Он кивнул на камень, закатившийся под скамейку.
— Мама, я не хотел. Это случайно…
Она надвинулась на мальчишку, но Трофим схватил ее за локоть:
— Соня, успокойся, со мной ничего не случилось. Все нормально.
— Ничего не нормально! — теперь она кричала на него. — Как только ты вернулся, моя жизнь перевернулась с ног на голову! Ты понимаешь, он мог убить тебя? Еще немного — и попал бы в висок… Твой сын убил бы тебя! Убил!
— Прекрати кричать на него и на меня! — не выдержал Трофим. — Он же ребенок!
Пашка цеплялся за ее юбку, но Соня убирала его руки.
— Папа, уведи его сейчас же… Пока я…
Она была на грани нервного срыва. Остановить ее могло одно…
— Соня, хватит!
От пощечины Соня дернулась в сторону, потом затихла, глядя на него расширенными глазами.
— Прости, но иначе ты меня не слышала…
Трофим покачнулся и сел на скамейку. Кровь продолжала капать под ноги в песок.
Пощечина сработала: Соня пришла в себя. На Пашку она не смотрела, словно его и не было.
— Подними голову, дай посмотрю.
Трофим закрыл глаза, отдаваясь ее нежным уверенным рукам.
— Трофим, надо зашивать. Он пробил твою дурную голову. Папа, позови Виталия. Пусть он отвезет нас в город. Здесь я не смогу ничего сделать.
Услышав имя врага, Трофим зашевелился:
— И так заживет! Ни с каким Виталием я не поеду.
На этот раз они оба решили упорствовать до конца.
— Не будь маленьким! Тебе нужно в больницу.
— Ты врач, вот и лечи! — отрезал он.
Соня обрабатывала рану перекисью, принесенной отцом. Трофим шипел и морщился — щипало очень сильно. Пару раз пришлось закусить губу, чтоб не застонать и не испугать Пашку, вертевшегося неподалеку под присмотром тети Кати.
— Трофим, здесь дырка, понимаешь? У меня в больнице нет ни рентгена — ничего!.. У тебя может быть сотрясение.
— Я понимаю, что ни я, ни ты никуда не поедем. Или ищи другую машину.
Соня принялась снимать с него окровавленную рубашку.
— Всю деревню ты перепугаешь! Выброшу потом. Как ты? Голова болит? Зрение?..
Трофим сфокусировал на ней взгляд.
— Тебя я вижу…
— И хватит.
Трофим переодевался, поглядывая в сторону тестя и Пашки. Мальчишку трясло. Усвоил ли урок на будущее? А они, взрослые?.. Свою часть вины он отрицать не собирался. Он пока что чужой для родного сына. Но криком и угрозами эту ситуацию не исправишь. Соня, понятное дело, испугалась за него и за Пашку, но и так вести себя не стоило.
— Эх ты, шельмец! — дед стукнул Пашку по затылку. — Что же ты делаешь, а? Как же руку-то на отца поднять?.. Не порол тебя никто, дурачок. Иди в дом.
— А мама? — оглянулся тот.
— Иди, она сейчас злится на тебя. Пускай остынет.
Опустив голову, мальчишка побрел в дом. Трофиму хотелось догнать его, обнять, вытереть слезы. Может быть, этот камень сработает им всем на пользу? Ради этого он был готов подставить свою голову еще раз.
— Трофим, пойдем! — Соня нашла другую машину и теперь торопила его.
— Может, не надо? Почти не болит…
Но разве поспоришь с личным фельдшером?
В больнице ему наложили три шва и сделали укол против столбняка.
— Сотрясения нет, — успокоил их все тот же хирург. — Где это вы так приложились? Осторожнее надо быть.
— Это точно, — вздохнул Трофим.
Поездка вымотала его, а поведение сына — оставило в шоке. Что с этим делать, как поступить? Предложил было отвести Пашку к психологу, но Соня взбрыкнула:
— Мой сын здоров! Если у него и есть какие-то проблемы, то мы решим их сами. Не хочу выносить сор из избы!
— Ты говоришь и сама не веришь, что у нас получится!
Соня промолчала, только прижалась к нему теснее и до самого дома не отпускала его руку.
Дома она раздела его и велела ложиться в постель. Трофим лег, но тут же встал.
Голова тупо болела, дергала рана, еще сильнее ныло на душе. По дороге Трофим много раздумывал и пришел к неожиданному решению:
— Я пока поживу у матери.
Соня, переодеваясь, резко замерла. Трофим видел, как вздымалась и опускалась ее грудь.
— Ну, хорошо. Переберемся пока к тете Вале.
Она переодела платье, собрала русые волосы в хвост, закрепила резинкой. Даже такое простое действие вызывало в теле Трофима отклик.
— Ты не поняла: я хочу дать Пашке время обдумать то, что произошло. Переберусь, а ты останешься с сыном. Ты больше нужна здесь.
Соня в это время поливала цветы на подоконнике. Лейка полетела на пол, пролилась и замочила плетеные коврики.
— Как это?.. То есть ты опять бросаешь нас?
— Я никогда вас не брошу! — с горячностью возразил он. Должна же она понять, что он хочет сказать! — Ты сама утверждала, что спешить не стоит.
— А ты говорил, что должен быть постоянно рядом с нами. Велел мне Пашку из дома не отпускать. А теперь что?
Соня смотрела на него в растерянности.
— Соня, услышь меня хоть раз в жизни! Я никуда не уезжаю, просто поживу у матери. Она совсем одна. После операции ей нужны внимание, уход. Конечно, у нее замечательная сиделка. Но я ей тоже нужен.
— Трофим, а я? Как со мной? — Соня в недоумении развела руками. — Ты обо мне подумал? Получается, о матери ты подумал, о себе — тоже. О Пашке. А я? Где в твоих планах? Ты никогда не считаешься с тем, чего хочу я!
— И что же ты хочешь?
— Чтобы ты не уходил! Ты нужен мне рядом, в доме, в этой постели. Столько лет одна! Ждала, а ты снова…
Не договорив, Соня опустилась на стул.
— Ты никуда не пойдешь.
— Сонь, ты опять делаешь из мухи слона! Я никуда не ухожу, не бросаю тебя. Просто пока не буду сюда приходить. Будем встречаться где-нибудь тайком — разве это не романтично?
— Нет!
Она встала и вышла из комнаты.
Трофим видел, как она со злостью полола в огороде морковь. Ботва и сорняки летели в разные стороны. Может, он на самом деле ошибся? Но как еще дать понять Павлу, что он не претендует на его свободу? Мальчик запутался, как и они сами. Что хорошо, плохо? Отец из него пока что никакой, а хотелось стать лучшим в мире!
Он достал сумку и принялся скидывать рубашки и брюки. Соня застыла в дверях.
