Высокий лоб Глеба прорезали морщинки.
– Получается, что я тоже приношу людей в жертву? – с горечью проговорил он. – Чем тогда я лучше ваших волхвов?
Княгиня покачала головой:
– Нет. Ты не такой. Если в стаде появилась больная овца, то нужно ее убить, пока она не заразила все стадо. Ты убиваешь только больных овец.
– Чтобы стадо процветало? – с горькой иронией вопросил Глеб.
– Верно, – кивнула княгиня. – Люди – твое стадо. А ты – их добрый Пастырь.
При слове «Пастырь» Глеб вздрогнул. Слишком свежа еще была в памяти история другого Пастыря. Того, о котором вспоминать Глебу уж никак не хотелось. Он качнул головой и заявил:
– Пожалуй, мне нужно еще выпить.
Подождав, пока он снова наполнит свой кубок вином, Наталья сказала:
– В мире правы только победители, Глеб. Только их люди не судят и не поносят площадной бранью. Люди любят победителей, даже самых кровожадных и темных из них, потому что втайне примеривают на себя их личину. Одобряя поступки сурового властителя, они словно купаются в темных лучах его славы. Словно прикасаются к тайному источнику его силы. Если ты станешь победителем, никто не посмеет сказать, что ты был жесток, Глеб. Но все скажут, что ты был справедлив.
– В твоих словах чувствуется презрение к людям, княгиня, – ответил на это Первоход. – Ты и на самом деле так сильно презираешь людей?
Глаза Натальи сузились.
– А за что мне их любить, Глеб? Если б не ты, бояре давно бы бросили меня на растерзание толпе. Кто-то должен ответить за все бедствия, постигшие княжество. Меня бы растоптали и разорвали на куски. Разве не так?
Глеб сдвинул брови и хмуро согласился:
– Пожалуй, что так.
Княгиня усмехнулась:
– Вот ты и ответил на свой вопрос.
Глеб задумался.
– Ну допустим, – снова заговорил он. – Допустим, что ты права, и людей стоит ненавидеть. Тогда зачем мы трудимся для них?
– Мы трудимся не для них, а для тех, кто грядет после. Трудимся, ибо надеемся, что грядущие люди будут лучше нынешних.
Глеб усмехнулся и снова поднес кубок к губам. Он чувствовал, что хмелеет, но не хотел останавливаться. Ему нравилось хмелеть. Некоторое время оба молчали, глядя на пляшущий в камине огонь. Потом княгиня негромко проговорила:
– Когда-то мне передали твои слова, Глеб. Ты сказал: если в мире нет ничего, кроме зла, приходится делать добро из зла.
Она провела узкой ладонью по волосам Глеба, потом нагнулась и поцеловала его в губы.
– Темные твари дрожат, едва заслышав твою мягкую поступь, Глеб. Всесильные бояре покрываются испариной от одного твоего имени. И мне это нравится.
– Бояре боятся не меня, а моего нынешнего положения, – возразил Глеб. – Я ведь теперь первый советник.
Наталья покачала головой:
– Нет. Они боялись тебя всегда. Даже когда ты был простым ходоком. Мне пришлось назначить за твою голову награду, но и тогда никто не решился сгубить тебя. Многие в Хлынь-граде считают тебя сыном богов.
– Богов? – Глеб поморщился. – Каких еще богов?
– Богов Гиблого места.
Некоторое время Глеб размышлял над ее словами, затем досадливо дернул уголками губ, выплеснул в рот остатки вина и сказал:
– А, к черту! Не хочу больше об этом думать!
Отшвырнув кубок, Первоход повернулся к Наталье и порывисто обнял ее. Сорванная одежда полетела в стороны, тела их переплелись, губы слились в поцелуе…
После, когда они лежали, голые, согретые жаром камина и теплом друг друга, с распухшими от поцелуев губами, тяжело дыша и с трудом переводя дух, от двери послышался какой-то шум, а потом громкий голос советника Кудеяра окликнул:
– Княгиня!
Наталья подняла голову и взглянула в сторону двери, от которой их заслоняла китайская шелковая ширма.
– Тебе чего, Кудеяр? – хрипло крикнула она.
– Прости, что потревожил, пресветлая княгиня! Мне нужен советник Перво…
Кудеяр замолчал, увидев отражение Глеба и Натальи в серебряном зеркале. Отражение было неясным и зыбким из-за колеблющегося пламени камина, но Кудеяр увидел все, что нужно. И все понял. Он отвернулся и прогудел странным, севшим голосом:
– Я буду ждать Первохода в малой горнице.
Затем повернулся и на негнущихся ногах вышел из комнаты.
– Кажется, мы попались? – усмехнувшись, сказал Глеб.
– Да, – отозвалась княгиня. – Похоже на то.
Глеб погладил голую руку княгини и с улыбкой заявил:
– Последний раз я чувствовал себя так неловко в детском саду, когда воспитательница застукала меня за поеданием зубной пасты.
Наталья повела плечами и сказала:
– Кудеяр влюблен в меня.
– Влюблен? – Глеб приподнялся на локте и удивленно взглянул на нее. – Ты не шутишь?
Княгиня покачала головой.
– Нет, не шучу. Он влюблен в меня много лет.
– Черт! – с досадой проронил Глеб. – Нехорошо получилось. Как же я сам этого не заметил? Подожди… – Глеб снова устремил взгляд на Наталью. – Между вами что-то было?
Княгиня отвела взгляд.
– Нет. То есть… почти было. Но я вовремя остановилась и прогнала его. Я велела ему забыть о том, что между нами произошло.
– И он послушался?
Наталья откинула с лица мягкую длинную прядь волос и кивнула:
– Да.
– Почему же ты его прогнала?
– Потому что это было неправильно, Глеб. Егра был уже мертв, но его тень постоянно витала надо мной. Для меня князь не умирал. И умер только теперь, когда ты вошел в княжий терем и стал здесь главным распорядителем.
Глеб задумчиво нахмурился. Посмотрел на огонь камина, потом покосился на Наталью.
– Значит, с тех пор вы ни разу…
Наталья покачала головой:
– Нет. Кудеяр мой советник, Глеб. А я – его княгиня.
Минуту Глеб обдумывал услышанное, затем усмехнулся и заявил:
– Кажется, я только что потерял друга и нажил себе нового врага.
Наталья взяла его за руку, посмотрела ему в глаза и сказала:
– Не омрачай чела такими мыслями, Глеб. Кудеяр предан мне. И он обожает тебя. Он знает, что только ты можешь спасти княжество от уничтожения. Что бы ни случилось, он будет делать то, что ты прикажешь.
– Дай бог, чтобы так и было.
Глеб высвободил руку из пальцев Натальи и поднялся на ноги. Княгиня посмотрела снизу вверх на его мускулистую, гибкую фигуру, скользнула взглядом по шрамам, испещрившим смуглую кожу, и сказала:
