Брови Саморада взлетели вверх.
– Вы что, с ума посходили?! – испуганно и сердито выкрикнул он. – Чем от меня пахнет?
Крысун вперил в купца острый взгляд, растянул тонкие губы в холодную усмешку и обронил:
– Едой. Едой от тебя пахнет, купец.
Саморад хотел сказать, что все это чушь собачья и что никакой еды у него при себе нет, но тут заметил вещь настолько странную, что щеки его свела судорога, и он замер с открытым ртом. В черном ощеренном рту Крысуна хлынский купец разглядел новые зубы, отросшие на месте выпавших. И зубы эти ужаснули его своей остротой и странной крючковатой формой.
Саморад попятился, глаза его вылезли из орбит.
Крысун, наконец, догадался. Он поднял руку ко рту и осторожно потрогал пальцем один из своих новых зубов.
– Бун… – испуганно прошептал Саморад, продолжая пятиться от Крысуна. – Твой хозяин…
Договорить он не успел. Крысун с быстротою рыси прыгнул к купцу, сбил его с ног и вцепился ему зубами в горло. Брызнувшая кровь обагрила снег.
Охоронец Бун несколько мгновений стоял ошеломленный, не веря своим глазам. Потом в нос ему ударил густой, пьянящий запах крови. Бун задрожал, выронил меч, потом как-то нелепо, будто сомнамбула, подался вперед и вдруг – прыгнул на землю и на карачках быстро подбежал к дергающемуся на снегу Самораду.
Крысун, лицо которого было испачкано кровью, поднял голову и рыкнул на своего охоронца. Бун отскочил в сторону, но тут же, свирепо сверкнув глазами, снова подбежал к Самораду и схватил его зубами за растопыренную пятерню.
На этот раз Крысун не стал его отгонять, и оба чудовища – охоронец и его хозяин – принялись с голодным остервенением пожирать купца Скоробогата.
* * *
Отрезвление пришло скорей, чем им хотелось бы. Крысун, сидя на земле, вытер рукавом кафтана окровавленные губы, посмотрел на охоронца и сипло спросил:
– Что мы наделали, Бун?
– Не знаю, хозяин, – таким же сиплым, недоуменным голосом отозвался охоронец. Но затем улыбнулся и добавил: – Однако чувствую я себя отлично!
Бун потянулся, поднял взгляд на взошедшую на небо бледную луну и вдруг расхохотался задорным и раскатистым, как ему самому казалось, смехом. На самом деле смех его был похож на визгливое хрюканье.
Несколько секунд Крысун удивленно смотрел на испачканное кровью лицо своего охоронца, а затем ему и самому сделалось весело и смешно. Он запрокинул голову, подобно тому, как это сделал Бун, и сам закатился смехом.
Хохоча, он услышал, что их с Буном веселье поддержали. Теперь визгливый, хрюкающий и тявкающий хохот доносился из каждой избы Повалихи.
Двери изб стали распахиваться, и на улицу потянулись жители села – лысые, бледные, наспех одетые, а иные просто голые. И все они смеялись, сверкая белыми острыми зубами и глядя на луну, пока еще бледную и беспомощную, но стремительно набирающую цвет и силу.
Глава пятая
1
Караван был небольшой – всего восемь подвод, накрытых рогожей. Купцы были чинные, серьезные, в добротных кафтанах и дорогих шапках. Сидя на подводах, они с опаской поглядывали на темный лес.
Сначала ехали заболоченным ельником, и казалось чудом, что большак тверд и не чавкает под ногами. Но уже часа два местность была сухой. Над елями возвышались великаны-ясени, свежий травяной покров слева и справа от дороги радовал глаз. Начали встречаться места, вытоптанные скотом, чувствовалась близость человеческого жилья.
– Сколько отсюда до Повалихи? – спросил один, рыжий и длинноносый.
– Верст десять или около того, – ответил второй, чернобородый, широкоплечий.
– Что ж, за пару часов одолеем?
– А то как же. Может, и раньше, коли дадим коням отдохнуть.
– И то верно, кони притомились. И напоить бы их хорошо, а здесь рядом река.
Чернобородый скользнул взглядом по лицам охоронцев, которые сопровождали караван, потом оглянулся и громко спросил у третьего товарища, который дремал в соседней подводе:
– Эй, Зимко, привал?
Тот вскинул голову, похлопал глазами и ответил:
– Да, пожалуй. Я не прочь передохнуть. Да и перекусить заодно, уж часа четыре ничего не ели.
– Верно говоришь. Я-то про еду забыл, а вот ты сказал, и у меня в пузе заурчало. Тпр-ру, вы, лешие! – остановил чернявый купец переднюю подводу каравана.
За ним остановили свои подводы и другие возницы.
– Зимко, иди к нам! – позвал рыжий купец. – А и вы, охоронцы, передохните да подкрепитесь!
Вскоре все три купца уютно расположились на передней подводе и достали сумки с ествой.
– Закат-то какой красивый, – сказал рыжий, с умилением поглядывая на заходящее солнце. – И весна нынче хороша.
– Да уж, – подтвердил седовласый Зимко. – Снег за неделю сошел, будто и не было его.
Купцы разложили на подводе еду – вяленое мясо, хлеб, сушеные яблоки, квашеную капусту. Открыли бурдюк с вином и разлили янтарный ароматный напиток по кружкам. Затем приступили к трапезе.
– Повезло нам нынче, – сказал, пожевывая хлеб, чернявый купец. – Весь товар целым довезли и продали быстро.
– Да уж, – согласился с ним рыжий. – Я и не припомню, когда еще такое было. Налаживается жизнь.
– Это все из-за советника Первохода, – сказал Зимко, с наслаждением нюхая ароматное вино. – Кабы бурую пыль не запретил, по сию пору бы прозябали. Здорово он наших нaбольших купцов по носам щелкнул.
– И правильно сделал, – поддержал чернявый. – Слишком высоко они их задирали. Весь торжок захватили, нашему брату мелкому купцу и протиснуться было нельзя.
Рыжий купец отпил вина, прищурил глаза и с улыбкой выдохнул:
– Эх, братцы, хорошо-то как!
Подкрепившись и отдохнув, купцы готовы были продолжить путь.
– Пойду отолью, – сказал чернобородый купец и грузно спустился с подводы на землю.
– Давай, – кивнул ему рыжий.
А седовласый Зимко усмехнулся и сказал:
– Гляди не заблудися.
Чернобородый махнул на него рукой, повернулся и зашагал к лесу. Зайдя за ближний можжевеловый куст, он остановился и потянулся руками к штанам, но вдруг замер. Ему показалось, что по толстому стволу дерева скользнула какая-то светлая тень.
Купец пристально оглядел лес, ничего не заметил и, пожав плечами, принялся развязывать стяжку на штанах. И в это мгновение кто-то прыгнул купцу на плечи, сбил его с ног и повалил лицом в жухлую траву. Купец хотел закричать, но холодная склизкая ладонь легла ему на рот, а ледяные когтистые пальцы сдавили ему горло.
Купец захрипел, попытался вырваться, но тварь, кем бы она ни была, держала его крепко. Он почувствовал, как острые когти воткнулись ему в шею, и забился от дикой боли.
