Оставались журнальный стол, высокий камин, на который я могла бы залететь, будь я настоящей бабочкой, и… свободный подлокотник его кресла.
В ушах застучало.
Я неторопливо шагнула вперед, осторожно присаживаясь рядом. Наши ноги соприкоснулись, и по телу пробежала волна дрожи.
Граф чуть прищурился. Уголки его губ дрогнули, словно ему понравилось мое решение.
В следующую секунду он вдруг коснулся моей ладони, большим пальцем проводя по самому ее центру, немного массируя, и через мгновение вложил в нее свой бокал.
— Попробуй, — прозвучал его бархатистый голос.
Мне оставалось только слушаться. Слушаться и ждать, задыхаясь от бешеного стука в груди.
Я приложила тонкое стекло к губам и сделала глоток. Горячая волна обожгла горло, прокатилась по груди и разлилась по желудку, неожиданно приятно согревая.
Я не закашлялась, хотя очень хотелось. Никогда не пробовала ничего подобного. Однако мне неожиданно понравилось.
— Будто сладкий огонь, — выдохнула удивленно, вглядываясь в прозрачную жидкость с оттенком жженого сахара. — Очень сладкий…
— Это коньяк, настоянный на персиках. Никогда не пробовала?
— Нет, — покачала я головой, — где мне было пробовать? В деревне, где я выросла, свободно попробовать можно было разве что самогон бабушки Быбы. Но я никому не рекомендовала бы это делать, потому что, из чего она его изготавливала, знала лишь она сама да еще ее бесчисленные курицы.
Кайл неожиданно улыбнулся.
— Ой, простите, — добавила я поспешно, пытаясь вернуть бокал. — Вам вряд ли это интересно.
— Отчего же? — проговорил он, осторожно касаясь моей руки с напитком и, игнорируя мое сопротивление, мягко прикладывая его к моим губам. — Твои истории меня забавляют. Расскажи что-нибудь еще.
Темные глаза блеснули, а я вдруг почувствовала, как другая его рука скользнула по моей спине, очерчивая линию позвоночника, проводя ладонью вниз так, что ее жар я почувствовала через ткань.
Под острым, пронзительным взглядом графа я сделала еще один глоток, чувствуя, как сладкое пламя проникает внутрь и разгоняет кровь.
— Вы хотите меня напоить? — спросила я, чувствуя, как смелости резко прибавилось. Я стала дышать глубже, более жадно втягивать воздух, наслаждаясь разливающимся в нем напряжением, перемешанным с тонким ароматом мятных конфет, которыми еле ощутимо пах Кайл Шерье.
Персиковый коньяк и мятные конфеты…
Вдруг захотелось слизывать этот запах с его кожи, пить его, как напиток темных богов.
И куда меня понесло? Если он не выгонит меня прямо сейчас, то либо я ужасный везунчик, либо у графа на меня совсем другие планы. И "напоить" среди них — самый безобидный.
На мой совершенно бесцеремонный вопрос граф прищурился, и уголки его губ снова дрогнули. Он забрал бокал из моих рук, медленно повернул его к себе той стороной, с которой пила я, и, не отрывая от меня своего черного взгляда, коснулся губами стекла. В том самом месте, где касалась его я.
Медленно. Настолько ошеломительно медленно, что у меня перед глазами потемнело. Он не пил. Он распахнул губы, и его язык бесстыдно очертил линию по кромке хрусталя. И лишь затем я увидела, как он сильнее сжал бокал, наклонил его и сделал большой глоток, разом опрокинув в себя все, что оставалось внутри.
— А может быть, я хочу тебя заколдовать? — ответил он вдруг, отставив бокал и вместо него положив ладонь на мое правое колено, нервно прижатое к левому. Чуть сжал, пустив по телу судорогу, и провел пальцами немного вверх. Надавливая мягко, не слишком сильно. Но так, что сквозь подол платья я ощущала его прикосновения чересчур ярко. — Может быть, я хочу узнать ваши мысли?
— Как это? — выдохнула я, уронив взгляд на его ладонь на моей ноге. Ладонь, которая немного лениво сминала серую, невзрачную юбку, будто случайно все выше и выше задирая ее.
Я положила руку на его кисть, останавливая.
Дышать становилось все тяжелее. Меня обжигало его прикосновение, но я не решалась скинуть его ладонь.
— Ты разве не слышала, что, если выпить из чужого бокала, будешь знать мысли его владельца? — едва заметно усмехнувшись, спросил Кайл, но мять ткань перестал.
Я вскинула на него удивленный взгляд.
И, как только я перестала смотреть на наши соединенные руки, это словно стало сигналом для него. Он тут же освободился от моего захвата и проник ладонью уже под мою юбку! Обхватил бедро чуть выше колена и, с усилием прочерчивая пальцами горячие полосы, скользнул вверх.
Я резко втянула воздух, пытаясь не обращать внимания на волну раскаленных искр, нырнувших под кожу, рассыпавшихся там как горячие уголья.
— Но ведь это значит, что и я теперь буду знать ваши, — выдохнула тихо, не сводя с мужчины взгляда, который явно был теперь не менее горячим, чем те самые угли под моей кожей.
Кайл скользнул рукой выше, заставляя мое сердце замирать. И остановился у самой кромки простых хлопковых трусиков, которые я сумела приобрести на жалование, выплаченное мне в конце первой недели работы в замке. Не знаю, зачем я это сделала. У меня никогда не было нижнего белья. У нас в деревне его просто-напросто никто не носил. Длинная юбка до земли в любом случае избавляла от любых возможных неловкостей. У графа Шерье форма служанок оказалась куда короче. И я… чувствовала себя незащищенной.
Впрочем, вероятно, дело было вовсе не в форме.
— Ну, раз теперь ты будешь точно знать мои мысли, — медленно произнес мужчина, вдруг подавшись ко мне всем телом и одновременно коснувшись рукой тонкой ткани у меня между ног, — в следующий раз под твоей юбкой все будет именно так, как нужно… а не как сейчас.
С этими словами он провел пальцами по моему дурацкому приобретению, дразня, надавливая прямо между мягких складочек.
Из горла вырвался тихий сдавленный звук. Тело прошила голодная молния, концентрируясь огнем на кончиках мужских пальцев.
Мысли начали стремительно путаться.
В следующий раз… не как сейчас…
Проклятье, он хочет, чтобы я снова приходила к нему без белья? Осознание этого неожиданно заставило меня возбудиться еще сильнее.
Он хочет, чтобы я была всегда готова для него. Чтобы я была полностью в его власти…
Это было ужасно! Вот только от этой мысли я почувствовала, что насквозь промокла.
Я сдвинула бедра, пытаясь убрать мужскую руку, но вместо этого лишь сильнее ее сдавила. И Кайл коснулся меня настойчивее. Провел вверх-вниз по ткани, заставляя дернуться и тяжело вздохнуть. Его движения были приглушены бельем, но от этого они становились лишь еще более сладкими и дразнящими.
И одновременно с этим он дотронулся губами до моего подбородка, оставив на нем легкий поцелуй. Затем еще один — ближе к уху. Затем снова и снова, пока его горячие губы не коснулись чувствительной области на шее. Возле самой мочки.
