— И их в том числе, — мягко рассмеялся Томас.
Он не стал говорить о том, что из-за упрямства его отца доля «Коллиерс соуп» на рынке с годами значительно уменьшилась. Что, если компания не проведет реорганизацию и не начнет выпускать продукцию, которая будет пользоваться успехом у молодого поколения, она вскоре перестанет существовать.
— И этот мыловаренный завод в Шотландии отвечает вашим требованиям?
— Лайнус так считает, но он смотрит на вещи глазами химика. Нам нужно ознакомиться с их технической документацией и посмотреть, смогут ли они поставлять нам продукцию в нужных объемах. — Он покачал головой. — Знаешь, Розалинд, мне так непривычно обсуждать с тобой все эти вещи.
— Почему? Я понимаю, что наши отношения сейчас нельзя назвать нормальными, но мы ведь говорили о твоей работе раньше, правда?
— Когда мы только переехали в Лондон, мы часто обсуждали дела компании, но в последний год ты уделяла больше внимания своей собственной карьере.
И другим интересам.
Всякий раз, когда Томас думал об этих «других интересах», он испытывал чувство ревности и угрызения совести. Это по его вине их с Розалинд брак начал рушиться, и он намерен все исправить.
Он надеялся, что сможет сделать это прежде, чем его жена вспомнит про свои «другие интересы».
Глава 4
Ничего себе. Оказывается, раньше она жила в особняке.
Впрочем, что тут удивительного? Она прилетела в Лондон на частном самолете.
Ее взгляд скользнул по величественному зданию, стоящему напротив парка.
— Раньше Коллиеры владели поместьем в Бедфорде, — сказал он, — но после своего второго развода дедушка решил, что ему будет дорого содержать огромное поместье и обеспечивать двух жен.
Шофер заехал в подземный гараж. Там Розалинд и Томас сели в лифт и поднялись на пятый этаж.
— В нашем распоряжении пятый и шестой этажи и терраса, — сказал Томас. — К счастью, мы смогли попасть в дом, не привлекая к себе внимания, но я на всякий случай предупредил службу безопасности.
— На какой случай? — спросила Розалинд.
— На тот случай, если здесь появятся папарацци. Пресса писала о твоем исчезновении. Когда она пронюхает о том, что ты вернулась, кто-нибудь определенно попытается сделать несколько снимков.
У Розалинд засосало под ложечкой.
— Я не подумала о прессе.
И это было очень наивно с ее стороны. Женщина, которую все считали погибшей, чудесным образом вернулась домой перед Рождеством. Эта история стала бы сенсацией вне зависимости от фамилии ее героини.
— Не беспокойся. Я сделаю все для того, чтобы защитить нашу частную жизнь от вмешательства посторонних.
— Спасибо тебе.
Розалинд украдкой посмотрела на профиль Томаса. Их разделяло всего полфута. Она вспомнила, как в самолете он утешил ее одним лишь своим прикосновением. Если она сейчас как бы невзначай прикоснется к нему, возьмет ли он снова ее за руку?
Прежде чем она успела решиться, двери лифта открылись. Покинув кабину, они прошли по коридору и оказались перед блестящей черной дверью, украшенной большим рождественским венком.
— Добро пожаловать домой, Рози. — Отперев дверь, Томас сделал шаг в сторону, пропуская Розалинд вперед.
Было еще не поздно повернуть назад, добежать до лифта, покинуть дом и раствориться в толпе. Посмотрев на Томаса, она обнаружила, что он нервничает, как и она. Это придало ей смелости, и она, сделав глубокий вдох, переступила через порог.
Когда она, находясь у Маккринглов, думала о своем прошлом, она представляла себе спокойную жизнь в уютном коттедже с крошечным садиком. В этом коттедже не было огромного холла с черно-белым кафельным полом и огромной хрустальной люстрой в центре потолка. Розалинд почувствовала себя не в своей тарелке.
— Ты уверен, что не перепутал дома? — спросила она и тут же пожалела о своей шутке, когда увидела выражение лица Томаса. Было очевидно, что она задела его чувства.
— Эта двухэтажная квартира принадлежит Коллиерам. Мы переехали сюда на время, когда я занял пост президента компании. Она была уже обставлена.
Теперь понятно, почему это место показалось ей чужим.
— Я на мгновение испугалась, что, когда я потеряла память, в меня вселилась душа другого человека.
— Нет. Ты задала мне похожий вопрос, когда мы въехали в эту квартиру.
— По крайней мере, я последовательна в своих высказываниях. Ты сказал, что мы переехали сюда на время. Разве мы не прожили здесь почти два года?
— Наши планы… э-э-э… изменились.
Наверное, они планировали переехать, но, когда она пропала, он решил оставить все, как есть, ради Мэдди.
Они перешли из холла в огромную гостиную со спиральной лестницей, ведущей на второй этаж, который выглядел как балкон.
Перед массивным белым камином стояли друг напротив друга два темно-бирюзовых дивана, а между ними — кофейный столик, на котором стояла большая ваза с ветками падуба и ели. Возле вазы сидел коричневый плюшевый щенок. Его голова свисала.
— Мэдди дома? — Розалинд огляделась по сторонам. — Она наверху?
— Лайнус и Сьюзан сейчас ее привезут. Я подумал, что будет лучше, если ты сначала немного привыкнешь к дому. Еще я хотел, чтобы Сьюзан подготовила Мэдди к вашей встрече. Моя сестра психолог.
— Хорошо. — Подойдя к столику, Розалинд взяла игрушку.
— Это Бигсби. Удивительно, как они ее уговорили оставить его дома. Она много месяцев не выпускала его из рук.
Теперь понятно, почему голова игрушки болтается. Мэдди так часто ее хватала, что наполнитель в области шеи смялся.
Розалинд представила себе, как Мэдди спит, крепко прижав к себе игрушку, и на ее глаза навернулись слезы. Плюшевый щенок давал Мэдди чувство защищенности, когда ее матери не было рядом с ней.
— Что, если она меня возненавидит? — спросила Розалинд у Томаса.
— Не говори ерунды. Она придет в восторг, когда увидит тебя.
Розалинд встретилась с ним взглядом.
— Но что, если она поймет, что я ее не помню? Дети очень проницательны. Они чувствуют фальшь. Что, если я?…
— Что, если ты будешь видеть в ней чужого человека, как во мне? Это будет нормальная реакция. Ты не виновата в том, что потеряла память.
Пройдя мимо нее, Томас встал у камина спиной к ней. Розалинд предположила, что он не хочет, чтобы она видела выражение его лица. Если он, взрослый мужчина, не может скрыть боль и разочарование, что будет с маленькой девочкой?
Розалинд подошла к нему и встала рядом.
— Я не хочу причинять ей боль. Она и так уже достаточно настрадалась.
