Одет юноша был в кожаную куртку, чуть похожую на охотничью, но необычного покроя. Всю ее сплошь покрывали карманы и кармашки. На плечах у юноши был короткий темный плащ, на ногах – кожаные мягкие сапоги с высокими голенищами, а на голове – шерстяная серая шапочка, надвинутая до самых бровей.
Протиснувшись сквозь толпу, собравшуюся на Сходной площади, юноша взошел на Сходный мост. Здесь шла бойкая торговля. На самых видных местах красовались лубочные картинки, печатанные на досках. Рядом лежали рукописные книги, сочиненные хлынскими и иноземными грамотеями. Какой-то артельщик торговался с книжником за сказку про красавца «Пленку Сурожанина», переложенную с фряжского.
– Дорого ты, дядя, просишь! – горячился артельщик. – За эти деньги я могу купить себе четверть пуда козьего сыра!
– Ну, так иди и купи, – не сдавался книжник. – Сыр что – съел его, и нету. А книгу сам прочтешь, деткам своим картинки покажешь, а после еще и соседям за полцены загонишь. Вот и думай, что выгоднее – сыр или книга!
Сероглазый юноша окончания спора ждать не стал, прошел мимо. Книжные лавки кончились, начались иные. Теперь на виду были развешаны сукна, сбруя, парча, позументы с бусами, канитель и кружево для обшивки сарафанов. Юноша то и дело останавливался и со сдержанным удивлением смотрел то на бусы, то на парчу.
После вещевых лавок пошли съестные. Здесь торговали рыбой, коровьим и свиным мясом, курами и перепелами. Юноша смотрел на развешанное на крюках мясо расширившимися от удивления глазами, и даже слегка приоткрыл рот. Казалось, он впервые видит столько ествы разом.
Чуть в стороне, прячась за лавками, стояли подкрашенные бабы. Они были пестро и вызывающе одеты, многие – заметно хмельные. Во рту у каждой было закушено по серебряному колечку. У тех, что помоложе, с бирюзой, у прочих – с голубым или алым смазнем.
Юноша остановился и уставился на колечки. Пока он стоял, к торговкам этим то и дело подходили мужчины. Бабы же, проходя мимо, плевались и тихо ворчали:
– У, бесстыжие!
– Чтоб вам пусто было, лиходельницы!
Сероглазый юноша собрался идти дальше, но тут одна из молодок с колечком в зубах подошла к нему и заглянула ему в лицо.
– Купи колечко, парень! – с улыбкой процедила она сквозь зубы.
Юноша нахмурился и хотел пройти мимо, но молодка встала у него на пути.
– Купи, не пожалеешь!
Она выплюнула колечко в узкую ладонь и показала его юноше. Лукаво прищурилась:
– Так купишь?
– Мне не нужно, – угрюмо проговорил сероглазый юноша необычайно мягким и высоким голосом.
– Купи, не пожалеешь, – не унималась молодка, сверкая полоской белых зубов.
Юноша прищурил серые глаза, словно ему в голову пришла какая-то идея.
– Как дорого? – спросил он, вдруг заинтересовавшись.
Выговор у него был странный, не по-здешнему мягкий и слегка коверкающий слова. Молодка хихикнула.
– А тебе как – с хмельным сбитнем или насухо?
– А как лучше?
– Со сбитнем! Но так дороже.
– Что ж…
Юноша потянулся в карман, но девка отрицательно качнула головой и быстро сказала:
– С тебя четыре денежки, но рассчитаемся после. Ступай с площади в Ситный переулок. Но иди тише, а то не догоню.
– А Ситный – это который?
– Тот, что за красной избой.
– А где эта изба?
Молодка улыбнулась.
– В той стороне, куда солнце заходит.
Юноша кивнул, повернулся и зашагал в ту сторону, к которой склонялось солнце.
– А ну – разойдись! – громогласно гаркнул вдруг кто-то.
Толпа, ругаясь и матерясь, раздвинулась в стороны, и юноша увидел трех ряженых парней с потешными харями. У одного была козья харя, у второго – баранья, у третьего – свиная. Ряженые волокли на цепи черного медведя. Цепь была приделана к кольцу, а кольцо – продето сквозь нижнюю губу зверя.
Ряженые дудели в дудки и плясали, высоко задирая ноги, и по народу пробежала волна смеха и веселого говорка.
– Эй, скоморохи! – задорно крикнул кто-то. – Князь Добровол запретил играть в городе на дудках и свиристелках! Али не знаете?
– Пущай его запрещает! – весело крикнул в ответ один из скоморохов. – На губах сбубним!
Он сунул дудку в карман и принялся дудеть на губах, да так смешно и глупо, что народ покатился со смеху.
Один из мальчишек схватил с прилавка крынку с тертым хреном и с гоготом швырнул ее в морду медведю. Медведь резко дернулся в сторону, тряхнул головой, зарычал и вдруг сгреб лапами ближайшую бабу. Народ не сразу уразумел, что произошло, и опомнился лишь тогда, когда баба отчаянно заверещала в когтистых лапах мишки, а по косынке ее побежала кровь.
Скоморохи потащили медведя за цепку, но тот обернулся, выпустил бабу из лап и с ревом бросился на скоморохов. Настигнув одного из них, он сшиб парня с ног и подмял его под себя.
Народ шатнулся в стороны. Кто-то завопил от страха, кто-то – от боли.
И тут сероглазый юноша проявил себя самым неожиданным образом. Вместо того чтобы броситься со всей толпой наутек, он подскочил к медведю и с силой ударил его ладонями по ушам. Затем, когда обескураженный мишка выпустил из пасти плечо скомороха, юноша схватил его за ошейник и резко рванул на себя. Опрокинув мишку на спину, юноша прыгнул ему на грудь, склонился к нему низко-низко и проворковал ему что-то на ухо на странном, курлыкающем языке.
Медведь замер, потом рыкнул и тряхнул огромной башкой – будто кивнул.
Юноша соскользнул с медведя и поднялся на ноги. Затем поправил на голове шерстяную шапочку и быстро зашагал прочь.
Народ пришел в движение, загудел. А несколько ратников, пробившись через толпу, уже набросились на медведя и принялись крутить ему лапы веревками.
2
Молодка нагнала парня сразу за красной избой. Подбежала, дернула за рукав, а когда он обернулся, блеснула зубами и спросила:
– Куда пойдем – ко мне или к тебе?
– Никуда, – ответил тот.
Девка удивленно и недоверчиво вскинула брови, затем огляделась по сторонам, чуть подалась вперед и уточнила:
– Ты чего? Хочешь прям здесь? Гляди – люди увидят, крик подымут!
Парень поморщился и проговорил сухим, неприветливым голосом:
– Не того хочу. Другого.
– Другого? – Девка нахмурилась. – Вообще-то, я другого не делаю. Но коли приплатишь еще четыре денежки…
– Я плохо знаю город, – сказал вдруг парень. – И хочу, чтобы ты помогла мне найти нужный дом.
– Дом? – В глазах молодки мелькнуло недоверие. – Затем и позвал?
