На добротной деревянной пристани уже поджидали семь вооруженных охоронцев с суровыми, бесстрастными лицами.
Отроки при виде оружия и чешуйчатой брони охоронцев поежились. Поежился и паромщик.
– Приветствую вас, охоронцы! – воскликнул Довгуш, причаливая паром.
– Здравствуй и ты, паромщик, – отчеканил бесстрастным голосом десятник.
Мальчишки не посмели раскрывать рты и старались не смотреть на суровых охоронцев в броне, по опыту зная, что те не любят, когда на них пялятся. Вот охоронцы в кафтанах, охраняющие клетки с узниками, те – другое дело. «Кафтанники» были людьми понятными и приветливыми и не возражали против разговоров.
– Через час отправлюсь обратно, – предупредил паромщик отроков, когда телегу ввезли во внутренний дворик каменной крепости. – Кто опоздает, останется здесь навечно.
Мальчишки лишь ухмыльнулись в ответ. Никто не позволит им остаться на острове после ухода парома. И паром никогда не отчалит от берега, не забрав их всех.
10
– Буйсилка! – воскликнул тот из «кафтанников», что был помоложе, и привстал с лавки. – Здравствуй, малец!
– И тебе не болеть, Кряж! – Отрок пожал протянутую руку охоронца. – А что твой товарищ? Спит, что ли?
Пожилой охоронец убрал со лба шапку, сурово взглянул на мальчишку и обронил:
– А, явился, не запылился.
– Привет и тебе, дядька Миляй!
– Привет-привет. Чего привез?
– все, как всегда. Хочешь, сходи вниз да погляди. – Паренек глянул на железные прутья клетки, за которыми лежал узник, и спросил: – Как ваш доходяга? Еще не дошел?
– Что ты, – усмехнулся молодой охоронец Кряж. – Этот гад такой крепкий, что еще нас переживет.
– Типун тебе на язык, – проворчал охоронец Миляй. – Мелешь не пойми что.
Буйсил и Кряж засмеялись. Паренек кивнул подбородком на крынку с темной жидкостью.
– А это – то самое волхвово варево, которым вы его опаиваете?
– То самое, – ответил Кряж. – Жуткое пойло.
– А что будет, коли я его выпью?
– Что будет? – Кряж усмехнулся. – Счастье тебе будет. Глянь на нашего полонца – видишь, какой он счастливый?
Буйсил посмотрел. Узник, лежащий за толстыми прутьями клетки, был страшен на вид. Борода длиннющая, волосы седые и спутанные. Одет он был в грязное, заношенное рубище, сквозь дыры в котором просвечивали тощие ребра.
Лежал узник на кособокой лавке, скрючившись, как перепуганный зверь. Лежал и постанывал во сне. Железный обруч, охвативший его щиколотку, был измазан засохшей кровью, но из раны на ноге сочилась свежая сукровица.
– Ну, как? – насмешливо спросил Кряж. – Все еще хочешь попробовать «волхвова варева»?
Буйсил хотел ответить, но вдруг перед глазами у него все подернулось дымкой. Сначала Буйсил испугался, а потом тихий, знакомый голос, прозвучав прямо в голове, утешил его:
– Все хорошо, Буйсил. Не противься мне. Я сделаю, как надо.
Это был голос Лесаны, и от его звука Буйсил почувствовал покой и удовлетворение. Он улыбнулся и пробормотал в ответ:
– Я и не противлюсь.
– Чего? – вскинул голову «кафтанник» Миляй.
– Ничего.
Ни Миляй, ни Кряж не заметили, что голубые глаза мальчишки стали вдруг серыми, будто сделанными из дымчатого опала, а взгляд этих глаз стал не по-мальчишески суровым и острым.
– Этот узник… – снова заговорил отрок. – Он сейчас что-то видит, да?
– А то! – Кряж усмехнулся. – Не дай тебе Белобог увидеть то, что видит этот бедняга.
Буйсил посмотрел на крынку с волхвовым варевом, снова перевел взгляд на клетку и спросил:
– И что ж, он так все время спит?
– Почему же все время? Иногда просыпается. Но ненадолго.
– А он что-нибудь говорит?
– Говорил бы, коли б мог. Да только слова человечьи давно позабыл. – Кряж тоже посмотрел на клетку и вдруг весело спросил: – А хошь посмеяться? Вот, гляди.
Довольный тем, что в его скучной, монотонной службе появилось хоть какое-то разнообразие, молодой охоронец встал с лавки и подошел к клетке. Затем просунул между железными прутьями бердыш и ткнул узника в бедро. Узник вздрогнул и испуганно забормотал что-то во сне.
– Видал? – засмеялся Кряж. – Сейчас еще раз!
Буйсил, воспользовавшись тем, что ни Кряж, ни Миляй на него не смотрели, достал из кармана щепотку травы, поднес к лицу и сильно дунул. Сухая трава взвилась в воздух. А в следующий миг лежащий на лавке бородатый тощий человек вдруг открыл глаза.
Молниеносным движением узник схватил бердыш и резко потянул его на себя. Кряж, судорожно вцепившийся в бердыш и не отдавший бы его даже под страхом смерти, шмякнулся лицом о железный прут и вскрикнул.
Миляй в одно мгновение вскочил с лавки и бросился своему молодому товарищу на помощь. Пока охоронцы боролись с изможденным узником, у которого невесть откуда взялись силы для сражения, отрок Буйсил скользнул к столу и бросил в кувшин с «волхвовым варевом» щепотку сухой травы.
Наконец, борьба закончилась полной победой охоронцев. Узник рухнул на пол с ободранными руками.
– Сволочь! – яростно выкрикнул Кряж.
Он снова просунул бердыш между прутьями решетки и несколько раз изо всех сил ткнул распростертого на полу человека оконечником. Один из ударов разбил узнику лицо, и на пол брызнула кровь.
– Охолони! – крикнул Миляй и схватил молодого охоронца за руку. – Насмерть забьешь!
– Собака! – злобно выругался Кряж и плюнул в узника сквозь решетку.
– После с ним поговорим, – успокоил его Миляй. – Когда снова заснет.
– И что вы с ним сделаете? – поинтересовался у него за спиной отрок Буйсил.
– Чего сделаем? – Кряж усмехнулся. – Да уж мы знаем, чего. Этот гад три раза меня кусал! И за каждый раз я оставил у него на руке отметину.
Отрок подошел к клетке и внимательнее вгляделся в распростертого на полу седовласого, бородатого доходягу. Штанины на его ногах задрались, и на оголенных голенях Буйсил увидел красные шрамы от ожогов.
– Вы жжете его огнем? – тихо спросил отрок.
– Жжем, – с холодной злобой в голосе ответил Кряж. – И сегодня мы устроим ему такое, что он у нас три седьмицы будет стонать от боли.
Буйсил нахмурился и тихо спросил:
– А что будет, если он когда-нибудь выйдет?
Миляй и Кряж переглянулись.
– Мал ты, Буйсилка, – снисходительно сказал отроку Миляй. – Мал да глуп. Нешто не знаешь, что из Мории одна дорога – в царство Нави?
– Живым отсюда никто из узников не выходил, это точно, – подтвердил охоронец Кряж.
