Таким образом, проблема состояла не в том, что люди каменного века мерзли, а в том, что им хотелось есть. Они охотились на крупных травоядных, а те, в свою очередь, не прочь были полакомиться молодыми деревцами. Самыми крупными из них были туры, зубры, а также дикие лошади и носороги. Все они специализировались в основном на траве и настолько основательно обгладывали ее, что на этом месте вряд ли мог появиться лес. И данный факт имеет решающее значение для последующей дискуссии. Ввиду того что эти животные обитали здесь в таком количестве, что определяли состояние среды своего обитания, лесов в северных широтах могло бы и вообще не быть. В нашем ландшафте доминировали не деревья, а крупные травоядные. Стада пасущихся туров, зубров, лошадей и оленей бродили по покрытым травой равнинам и уничтожали все деревца, прежде чем они успевали вырасти. Так гласит теория. Даже если деревьям удавалось укорениться в таком количестве, что на этом месте мог возникнуть настоящий большой лес, то лошади и олени сдирали кору с дубов и буков, и растительность опять-таки погибала. Все новые побеги и почки постоянно обгладывались. Но факт остается фактом: все крупные травоядные, кроме оленей, исчезли. Действительно ли их истребили охотящиеся люди? Неужели считанные особи гомо сапиенс были способны на такое? Давайте дадим слово международной команде ученых под руководством Сандера ван дер Каарса, которая исследовала прибрежные воды Австралии на предмет обнаружения фекалий вымерших видов животных. Они придерживаются мнения, что за их вымирание несут ответственность охотившиеся люди, перебравшиеся на этот континент примерно 50 тысяч лет назад. Климатические изменения можно исключить, поскольку в тот период они не проявлялись здесь в такой степени, как в Северном полушарии. За несколько тысяч лет после появления первых австралийцев исчезло 85 процентов мегафауны, то есть животных, вес которых превышал 44 килограмма. И дело не в интенсивности охоты. По мнению ученых, крупные животные размножаются так медленно, что даже умеренная охота может причинить их поголовью большой ущерб. Так, исследователи подсчитали, что отстрела каждым охотником всего одного взрослого животного за десять лет достаточно, чтобы полностью истребить весь вид в течение пары веков.
Если до прихода охотящихся людей облик нашего ландшафта действительно определяли большие стада дикого рогатого скота, носорогов, слонов и лошадей, то здесь в лучшем случае мог расти только кустарник, но никак не бескрайние девственные леса. Разумеется, тем, кто придерживается данной теории, известен тот факт, что Центральная Европа тогда была почти полностью покрыта лесами, но, по их мнению, ответственность за это несут люди. Путем охоты они настолько снизили поголовье травоядных, что в планах природы неожиданно нашлось место лесу и он использовал ситуацию в полной мере. Об этом говорит тот факт, что ученые, исследуя ту эпоху, обнаруживают в больших количествах пыльцу как степных растений, так и деревьев. И здесь нет противоречия, так как даже среди гигантских лесных массивов всегда встречаются безлесные области: болота, крутые горные склоны или поймы рек, где сильные наводнения не дают молодым деревцам возможности вырасти. Вопрос лишь в том, насколько велики были эти степные участки. Доминировали они в ландшафте или были случайным явлением? Есть и еще один аргумент в пользу наличия открытых пространств. Туры, зубры и олени – стадные животные. А стадная жизнь возможна только в степях. Вы когда-нибудь пробовали большими группами совершить турпоход через густой лес? Если да, то вам известно, что группа обязательно растягивается, а ее участники теряют контакт друг с другом. Приходится постоянно останавливаться, чтобы дожидаться отстающих, а поскольку зрительный контакт отсутствует, никто не знает, сколько их придется ждать. Для диких животных такая ситуация очень опасна, потому что стадо привлекает хищников сильнее, чем отдельные особи. Для стада характерны звуки общения, сильно пахнущий след и, прежде всего, низкая скорость передвижения, так как надо ждать отстающих. Для волков и медведей это прямо-таки приглашение к обеду. Типичные лесные животные типа косули, а также их враг рысь всегда живут поодиночке. Только в период спаривания и выращивания потомства образуются семейные группы из двух-трех особей. Характерно также поведение зверей при появлении опасности. Стадные животные могут бежать несколько километров, а живущие поодиночке лесные обитатели зачастую отбегают менее чем на 100 метров. Этого достаточно, чтобы, скрывшись из поля зрения врага в густом подлеске, спокойно осмотреться и понять, продолжается ли преследование.
Итак, мы констатируем, что находки пыльцы доказывают наличие безлесных участков. Это подтверждается и тем, что здесь обитали крупные травоядные, живущие стадами. Проводимая людьми охота могла настолько снизить их численность, что лесу удалось отвоевать пустые участки. Об этом говорит, в частности, то, что большинство крупных и очень крупных травоядных вымерли. Больше нет мамонтов и шерстистых носорогов, лесных слонов и диких лошадей, туров и зубров (за исключением нескольких особей в Беловежской пуще). И это невозможно объяснить потеплением климата в последние тысячелетия. Вроде бы все логично, но у этой теории есть и слабые стороны. Давайте еще раз рассмотрим ситуацию с другой стороны, то есть отвлечемся от травоядных и обратимся к деревьям. Такие исконные виды, как дуб и бук, прошли долгий процесс естественного отбора, продолжавшийся много поколений, чтобы стать властителями наших лесов. Наличие ряда фантастических способностей позволяет им выживать вот уже миллионы лет. Но вот защитных механизмов против крупных травоядных животных они не выработали: ни яда, ни шипов, ни колючек. Особенно беззащитны перед прожорливыми оленями, лошадьми и рогатым скотом молодые деревца. Если бы роль крупных млекопитающих была так велика, то лиственные деревья находились бы под постоянной угрозой. Правда, в последнее время мы узнали, что некоторые деревья способны идентифицировать косуль и при попытке поедания выделяют в свои ткани защитные вещества. Однако при высокой плотности поголовья это вряд ли поможет, о чем свидетельствует опыт владельцев лесов. Молодые буки и дубы объедаются до такой степени, что больше напоминают деревца бонсай. В периоды зимней бескормицы съедается даже нанесенное на почки синтетическое защитное средство. Похоже, лиственные представляют собой такое лакомство для травоядных, что при достижении определенной плотности поголовья деревья уже не спасти. Однако с такими типичными представителями степной фауны, как терн и боярышник, этого случиться не сможет. Основу их защитной стратегии составляют шипы. Крапива и чертополох также обзавелись защитой. В арсенал растений, позволяющий спастись от прожорливых животных, входят и тонкие трубочки, заполненные ядом, и легко обламывающиеся колючки, застревающие в коже, и очень жесткие и горькие волокна тканей. Кроме того, растения имеют возможность распространять свои семена по воздуху при помощи ветра или птиц, чтобы быстро расселяться по свободным отдаленным пространствам. А вот буки и дубы мало того что беззащитны, так еще и роняют свои тяжелые семена прямо у собственных корней. Животные и птицы могут оттащить их в лучшем случае на пару километров. В таких условиях расселение по свободным участкам может растянуться на тысячелетия.
Из всего сказанного можно сделать единственный вывод: угрозы лесам со стороны стад травоядных не существовало в принципе. Об этом свидетельствует, в частности, тот факт, что лесам требуется около 500 лет, чтобы прийти в стабильное сбалансированное состояние. Голодные копытные никогда не предоставили бы им столько времени. Вывод: несмотря на доказательства наличия степных растений и крупных травоядных животных, в нашем ландшафте доминировали большие лесные массивы. Если бы речь шла только о небольших островках дуба и бука, то их очень быстро обглодали бы дочиста. К тому же их семена настолько тяжелы, что не могли быть разнесены ветром на сотни километров. Их в лучшем случае могут распространять птицы на короткие дистанции. То, что эти беззащитные виды деревьев встречаются повсеместно, явно противоречит теории о том, что облик нашего ландшафта определяли стада диких лошадей и рогатого скота. Мне жаль работников лесничеств и охотников, которые злоупотребляют этой теорией в своих интересах. Лесничие оправдывают таким образом сплошные вырубки, не делая разницы между зубрами и рабочими с бензопилами. Охотники же производят подкармливание и без того разросшегося поголовья оленей, которые оставляют за собой целые квадратные километры опустошенных лиственных лесов. Председатель Общества защиты природы Баварии Хуберт Вайгер говорит: «Мы опасаемся того, что напряженная интеллектуальная дискуссия между специалистами в области охраны природы и противоборство теорий сознательно используются некоторыми хозяйственниками для обоснования своих противоречащих защите природы целей и их политической реализации».
