То, что наши друзья нанесли такой серьёзный ущерб и забрались так далеко, меня обнадёжило. Может быть, Крест ошибся насчёт того, что их взяли в плен. Разумеется, два способных полубога вроде Джейсона и Мэг в состоянии сбежать, когда их загонят в угол. Я рассчитывал на это, особенно учитывая, что сейчас мне нужно было, чтобы они меня спасли.
Но что, если они не смогут? Я терзал мозг в попытке придумать умный план или коварную схему, но тот, вместо того чтобы разогнаться, еле плёлся, да и то с одышкой.
Я ухитрился придумать первую часть великого замысла: я сбегу, не убившись при этом, а затем освобожу своих друзей. Вторую часть (как именно это сделать?) я как раз усиленно разрабатывал, когда мое время вышло. Инцитат пересёк палубу Юлии Друзиллы XII, легким галопом промчался через ряд двойных золотых дверей и, спустившись по пандусу, доставил нас во внутрение покои, включавшие в себя лишь одно громадное помещение: комнату Калигулы для аудиенций.
Войти в неё было всё равно что нырнуть в пасть морского чудовища. Уверен, что такого эффекта добивались намеренно. Император хотел, чтобы входящие испытывали панику и чувство беспомощности.
«Тебя поглотили, — словно сообщала эта комната. — А теперь переварят».
Окон здесь не было. Стены высотой в пятьдесят футов были покрыты кричаще-яркими фресками, изображающими битвы, извержения, штормы и безумные вечеринки — словом, картины могущества, вышедшего из-под контроля, стирающего границы, готового изменить действительность.
Выложенный плиткой пол был таким же отображением безумия: причудливо-кошмарные мозаики изображали богов, пожираемых разными чудовищами. Высоченный потолок был окрашен чёрным, и с него свисали золотые канделябры, скелеты в клетках и оголенные мечи, подвешенные на таких тонких шнурках, что, казалось, в любую секунду они сорвутся и пронзят того, кто окажется под ними.
Я склонялся то в одну сторону, то в другую, стараясь сохранить равновесие на спине Инцитата, но это было невозможно. В комнате не было ни одного предмета, на котором хотелось бы задержать взгляд, и покачивание яхты тоже не помогало.
Вдоль стен этого тронного зала стояла на страже дюжина пандаи: шестеро по правому борту и шестеро по левому. Они были вооружены копьями с золотыми наконечниками и с ног до головы облачены в золотые кольчуги. Также у них были огромные металлические щитки на ушных раковинах, при ударах о которые у пандаи, должно быть, знатно звенело в ушах.
В дальнем конце комнаты, где корпус корабля сужался до точки, находилось возвышение для трона. Таким образом, император сидел спиной к углу как любой хороший, страдающий паранойей правитель. Перед ним вихрились две колонны из ветра и каких-то обломков. Я не мог сообразить, что это. Какой-то вентусовский перфоманс?
По правую руку от императора стоял пандаи в полном облачении преторского командира — видимо, это был Реверб, капитан охраны. По левую руку я увидел Медею, чьи глаза победно сверкали.
Сам император выглядел почти так же, как мне и помнилось: молодой, стройный, достаточно красивый, хотя его глаза отстояли далековато друг от друга, уши были весьма выдающимися (хоть и не настолько, как у пандаи), а усмешка была слишком уж тонкой.
На нём были белые брюки, белые же топ-сайдеры, полосатая бело-голубая рубашка, голубой блейзер и капитанская фуражка. У меня в голове всплыли кошмарные воспоминания о том, как я в 1975 году по глупости благословил группу Captain & Tennille на хит «Love Will Keep Us Together». И если Калигула был Капитаном, то Медее отходила роль Теннилл, что казалось неправильным по всем параметрам. Я попытался выбросить эту мысль из головы.
Наша процессия приблизилась к трону, и Калигула, подавшись вперёд, потёр руки, словно только что внесли следующую перемену блюд.
— Как раз вовремя! — воскликнул он. — У меня тут с твоими друзьями занимательнейшая беседа.
Моими друзьями?
Только тут я осознал, что находится внутри вихрящихся колонн из ветра.
В одной из них кружило Джейсона Грейса. В другой — Мэг МакКэффри. Оба тщетно сопротивлялись. Оба кричали, не издавая при этом ни звука. Вокруг обоих кружились торнадо из сверкающей шрапнели — крохотных кусочков небесной бронзы и имперского золота, разрезавших их одежду и кожу, медленно разрубая их на части.
Калигула поднялся и устремил на меня взгляд своих спокойных карих глаз.
— Инцитат, ну не может же это на самом деле быть он?
— Боюсь, что он, дружище, — ответил конь. — Позволь представить тебе не лучший образчик бога: Аполлон, также известный как Лестер Пападопулос.
И он согнул передние ноги в коленях, сбрасывая нас с Пайпер на пол.
Глава 31
Даю вам сердце
Ну, в переносном смысле
Убери ножик
Я мог назвать Калигулу огромным количеством разных имён. «Дружище» не было одним из них.
Тем не менее Инцитат чувствовал себя как дома в присутствии императора. Он продефилировал на правый борт, где два пандаи начали чистить его шерсть, а третий встал на колени, чтобы предложить ему овса из золотого ведра.
Джейсон взбесился, пытаясь выбраться из ветряного туннеля из шрапнели. Он бросил встревоженный взгляд на Пайпер и прокричал что-то, что я не смог услышать. В другом ветряном столбе парила Мэг, её руки и ноги были скрещены, она хмурилась, как злобный джинн, игнорируя кусочки металла, режущие её лицо.
Калигула спустился со своего помоста. Он прогулялся между ветряных столбов; в его походке было нечто щегольское, несомненно, благодаря эффекту от костюма капитана яхты. Остановившись в паре футов от меня, он подбросил на ладони два маленьких кусочка золота — кольца Мэг МакКэффри.
— Это, должно быть, милая Пайпер Маклин, — он нахмурился, взглянув на неё, как будто только сейчас поняв, что она почти без сознания. — Что это с ней? Я не могу дразнить её, когда она в таком состоянии. Реверб!
Командир преторианцев щёлкнул пальцами. Два охранника подошли к Пайпер и поставили её на ноги. Один помахал маленькой бутылочкой у неё перед носом — возможно, с нашатырным спиртом или каким-нибудь мерзким магическим его эквивалентом от Медеи.
Голова Пайпер опрокинулась назад. Дрожь пробежала по её телу, потом она оттолкнула пандаи.
— Я в порядке, — она моргнула, осматривая своё окружение, увидела Джейсона и Мэг в их ветряных столбах, затем взглянула на Калигулу. Она попыталась вытащить нож, но пальцы её не слушались. — Я убью тебя.
Калигула усмехнулся.
— Это было бы забавно, моя дорогая. Но давай пока не будем убивать друг друга, хорошо? Сегодня ночью у меня другие приоритеты.
Он расплылся в улыбке, глядя на меня.
— О, Лестер. Какой же дар мне преподнёс Юпитер!
Он обошёл вокруг меня, проведя кончиками пальцев по моим плечам, как будто проверяя на наличие пыли. Я думаю, мне стоило атаковать его, но Калигула излучал такую ледяную уверенность, такую сильную ауру, что это сбивало меня с толку.
